Сердце с глушителем
Шрифт:
– А в наше время мужчины обмельчали, – продолжала Байбакова. – Ничего не умеют и, главное, не хотят. Все стараются за счет женщины прожить. В гости придут – цветочка не принесут, зато норовят еще и попользоваться чем-нибудь. Я таких не уважаю. А их, к сожалению, большинство. За собой не следят, в тридцать пять лет уже животы висят, мешки под глазами, одышка… В жизни ничего достичь не могут, только плакаться в жилетку умеют. Сколько ни знакомилась в свое время – ни на ком не могла выбор остановить. Нет, женщина должна чувствовать себя с мужчиной, как под надежным крылом. Вот тогда она будет счастлива!
Алевтина Федоровна производила впечатление женщины, которая сама кого угодно может взять под крыло. Однако твердость и уверенность в себе соседствовали в ней с женственностью и мягкостью. Лариса почувствовала, что Байбакова, прожившая много лет вдвоем с сыном и разочаровавшаяся во многих мужчинах, по-видимому, сохранила в душе большой запас нерастраченной ласки и заботы, которую готова была подарить своему «настоящему мужчине». Наверное, большую часть нерастраченных чувств она переносила на своего сына, поэтому он и вырос таким, по ее словам, «безответственным разгильдяем».
– Алевтина Федоровна, а как складывались отношения у вашего сына с Виталием? – затронула Лариса еще одну тему.
– Не очень гладко, – подумав, ответила Байбакова. – Артем вообще большой эгоист. Всегда считал, что мамочка живет только для него. А мамочке вот вздумалось и для себя пожить, – усмехнулась она. – К тому же Виталий был человеком жестким, порой даже резким. Он не очень-то позволял Артему выпендриваться и задирать нос. И мне не позволял. Знаете, я ему за это очень благодарна. Именно благодаря Виталию я сама стала гораздо строже с Артемом, многое начала ему запрещать. Конечно, это нужно было делать гораздо раньше, но, увы… – развела она со вздохом руками.
– А как вы уживались все втроем?
– По-разному, всякое бывало. Хотя мы не всегда жили втроем, – я же говорю – периодически уходили на квартиру к Виталию. А когда жили у нас, то Артем порой устраивал скандалы и истерики. Вернее, устраивал он их мне, потому что Виталий вмиг пресек бы подобные выходки. Кричал на меня, что я променяла сына на чужого мужика, что я не даю ему жить так, как он хочет. Хочет! Если жить так, как он хочет, нужно иметь огромный счет в Швейцарском банке. И тот закончится через год. В общем, пытался спекулировать материнскими чувствами, как всегда делают избалованные дети.
– А с самим Виталием как проходило их общение? – поинтересовалась Лариса.
– Ох, ну Артем порой позволял себе всякие глупые детские номера. Телевизор демонстративно переключал на другой канал, замок на дверь в свою комнату повесил… Как обиженный ребенок, – вздохнула Алевтина Федоровна.
– А где вы собирались жить после свадьбы? – уточнила Лариса.
– У меня в квартире, – ответила Байбакова. – У меня двухкомнатная, а у Виталия однокомнатная. Мы планировали отправить туда Артема. Хотя боюсь, что мне пришлось бы наведываться туда ежедневно. Теперь уже не придется, – дрогнувшим голосом заключила она.
– А у самого Виталия не было детей?
– Нет, – покачала она головой.
– А почему? Он ни разу не был женат?
– Нет, не был. Я сама удивилась, когда узнала об этом. Все голову ломала – такой мужик классный, почему же так получилось?
– И что он говорил по этому поводу? – полюбопытствовала Лариса.
– Шутил, что с его характером трудно ужиться, – улыбнулась она. – Характер у него и в самом деле был крутоват, но все-таки, наверное, причина не в этом. А в чем? Ну, не знаю, скорее всего просто так сложилось… Не встретил никого подходящего, вот и все, – пожала плечами Алевтина Федоровна.
– Равиль Ринатович, – обратилась Лариса к молчавшему Гатауллину. – А вы что-нибудь можете сказать по этому поводу? Все-таки вы с юности были знакомы с Виталием. Почему он так и не женился в свое время?
Гатауллин ответил своим обычным пожиманием плечами. Потом, наморщив лоб, сказал:
– Он другими делами увлекался. Спорт любил, потом в армию пошел… Он, вообще-то, рассудительный всегда был, не влюблялся сгоряча, как многие по молодости… Потому, наверное, и не женился рано, как многие из друзей. А потом уже более серьезно стал об этом думать. Вот и нашел… Алевтину, – он показал глазами на Байбакову, которая, вспомнив о своей неудавшейся роли жены Соловьева, снова едва сдерживала слезы.
Лариса задумчиво кивнула ему головой в знак того, что все поняла. И вновь задала тот же прямой вопрос:
– Как вы думаете, кто мог желать смерти Виталию? Это очень важно, если исключать возможность случайного убийства.
– Вы думаете, что кто-то специально поехал за нами в Чехию, чтобы там убить Виталия? – ахнула Алевтина Байбакова.
– Такую возможность нельзя исключать, – сказала Лариса.
– Да, кстати, ведь между Россией и Чехией безвизовый проезд, – снова важно вставил Котов. – Очень удобно, можно проехать, нигде не регистрируясь. К тому же дешевле, не надо покупать визу.
– Спасибо, – слегка усмехнувшись, поблагодарила Лариса мужа. – Так вот, в связи со всем этим я бы хотела познакомиться с людьми, которые окружали Виталия Владиславовича.
Байбакова вздохнула и, прикинув что-то в уме, проговорила:
– Приходите на поминки.
– Мне кажется, это будет наиболее удобный момент, – снова со знанием дела заявил Котов. – Правда, там обычно, кроме родственников, никого особо не бывает. И вряд ли тот, кто виноват в смерти Виталия, явится туда.
– Все равно, – заключила Лариса. – Познакомиться нужно со всеми.
Глава 2
Поминки тренера Виталия Соловьева были выдержаны в духе традиций. И по ассортименту блюд на столе, и по составу тех, кто захотел помянуть его.
– …И ведь умница-то какой был, а? И голова светлая, и руки ловкие, и вообще… Золото, а не парень! – скорбно приговаривала пожилая женщина в черном платке, с чуть подрагивающими руками, покачивая головой.
Ей поддакивал сидящий рядом пожилой плешивый мужчина, не забывавший опустошать свою рюмку. Было видно, что это занятие очень ему было по душе. Наконец он не выдержал, не стал дожидаться окончания чьей-то тирады и выпил молча, сумрачно глядя на свою пустую рюмку. А женщина все вела высоким жалобным сопрано свою тему: