Сердце смертного
Шрифт:
Дюваль, улыбаясь, поворачивается к герцогине, которая поправляет платье и головной убор.
— Ваша светлость? — Впервые с тех пор, как я знаю Дюваля, в его голосе слышатся нотки радостных ожиданий, отчего он звучит моложе, чем обычно.
Мы с герцогиней обмениваемся взглядами. Oна говорит:
— Если король Франции прибыл, чтобы увидеть нас, непременно проводите его величество.
Ошеломленные часовые отступают, и мы все ждем. Надежды заполняют комнату, как пение птиц.
Французский король входит в зал лишь с горсткой охраны. Мое первое впечатление — он
— Ваше величество.
Он галантно кланяется.
— Наконец-то мы встречаемся лицом к лицу, — говорит он. Затем более мягко:
— Мне жаль слышать о вашей недавней потере. — К моему удивлению, в его глазах настоящая печаль — это не придворная уловка, а настоящее сострадание.
— Мне очень не хватает Изабо, Ваше величество.
Он оглядывается на нескольких придворных в зале.
— Интересно, могли бы мы поговорить наедине?
— Но конечно. — Она отпускает всех своих придворных, кроме Исмэй и меня. Король, в свою очередь, отпускает охрану. После этого он подводит ее к одной из оконных створок, и они сядятся в кресла рядом.
Его голос звучит тихо, но я много раз послушивала у дверей...
— Я бы хотел оставить военные действия позади. — Он совершенно неподвижен, за исключением пальцев, теребящих шляпy. Именно тогда я понимаю, что он обращается к ней не как король, а как равный, что хорошо говорит о его характере. — Должен признаться, я пришел, чтобы выразить восхищение острым умом и сильным духом моей благородной противницы. Но я, — юный король выглядит растерянным, как будто лесть ему нелегко дается, — не ожидал, что яростная и пылкая защитница своего народа окажется так прекрасна.
Когда король говорит, пружина внутри меня расслабляется — это слова потенциального ухажера, а не победителя. Анна мило краснеет и склоняет голову. Я расстрогана. Ее руки домогались многие мужчины и правители всех мастей, но никто из вельмож не обращался к ней как к невесте, a лишь как к политическому союзнику. Возможно, в ее будущем есть любовь.
Я отхожу немного дальше, чтобы дать им уединение.
Молодые люди беседуют почти час. Когда они заканчивают, герцогиня просит, чтобы я позволила придворным вернуться. Как вижу, их число удвоилось — весть о прибытии короля быстро распространилась. Дюваль один из первых проходит через двери, за ним следуют капитан Дюнуа и канцлер Монтобан.
Наконец, все собираются. Герцогиня стыдливо смотрит на короля, тот любезно кивает ей. Она стоит с царственным видом и осматривает собравшихся дворян и служителей. На мгновение ее взгляд задерживается на мне, и она подмигивает. С трудом удерживаюсь, чтобы не вскрикнуть от облегчения и засмеяться.
— Нам нужно сделать объявление. Мы с Eго Величеством Королем Франции обсудили будущее наших великих стран и обнаружили, что у нас больше общего, чем разногласий. Мы решили устранить оставшиеся противоречия с помощью брака.
У всех в комнате поднимается настроение: из-за того, что предотвращен катастрофический конфликт, что старые разногласия остались в стороне. И что герцогине удалось заправить иголку любовью, а не войной. Когда я смотрю на их юные лица, я понимаю, что это действительно триумф сердца.
В течение следующих трех дней, пока герцогиня и король Шарль знакомятся друг с другом, советники герцогини и делегация из Франции запираются в тайной палате и ведут борьбу за детали брачного контракта. Король не помогает — на каком пункте договора ни настаивают советники герцогини, он соглашается, пока его собственные советники не заламывают руки с отвращением. Я еще раз задумываюсь о последней стреле Ардвинны и обо всем, что стрела купила нам.
Глубоко в подземельях замка, в комнате, спрятанной от наблюдателей, проводится еще одна серия встреч. Первая из них — частная встреча между Крунаром и мной. В вихре событий я чуть не забыла о нем. Для меня все это так непривычно, мне трудно помнить, что у меня есть отец.
Я нахожу его сидящим в камере Он кажется еще более худым, чем когда я видела его в последний раз, морщины усталости глубже процарапаны на лице. Завидев меня, он вскакивает на ноги и подходит к решетке:
— Ты в безопасности!
— Со мной все в порядке, — я наклоняю голову. — Вы думали, что мне грозит опасность?
— Охранники судачили, пересказывали истории о том, что ты уеxала. Ходили слухи, но никто не мог сообщить никаких подробностей. — Кажется, он сдерживает свои эмоции. — Я волновался за тебя, вот и все.
— Ценю вашу отцовскую заботу, но, как видите, у меня все нормально. Однако я принесла вам новости. Герцогиня и французский король должны пожениться.
Его глаза расширяются.
— Он согласился?
— С некоторым убеждением, да. Что более важно, она согласилась. Король, похоже, влюблен в нее, так что объявлен мир.
Крунард закрывает глаза.
— Мир, — повторяет он. Cлово — горько-сладкое от всего, что он потерял.
Ничего не могу поделать — ноги сами несут меня ближе к решетке, голос смягчaeтся:
— Я принесла благую весть. В знак признательности за мою помощь, герцогиня согласилась выяснить местонахождение вашего сына — моего брата — самолично. Она найдет его или узнает, что с ним случилось. И если он еще жив, благополучно вернет его в Бретань. Она дала слово.
Часть серости покидает его лицо, рот кривится в кислой усмешке.
— И он найдет меня здесь, гниющего в тюрьме, принесшего позор и бесчестье всем нам.
— Герцогиня в великодушном настроении, — говорю я ему. — Она уже помиловала многих из тех, кто ее предал. Возможно, она и вам дарует прощение.
Его руки сжимают железные решетки.
— А если так, что это значит для нас?
Я отступаю назад:
— Почему это должно что-то значить? Зачем мне вообще волноваться о человеке, который бросил мою мать, когда она больше всего нуждалась в нем? Человеке, который оставил меня расти сиротой? Человеке, который предал свою страну? Что заставляет вас думать, что нас можно рассматривать?