Сердце смертного
Шрифт:
— Нет. — Протягиваю руку, и он с большой неохотой отдает мне поводья.
Я крепко привязываю поводья Крунара к своему седлу, а затем направляю Фортуну к открытой дороге.
— Так откуда вы знаете о метках? — интересуюсь я, когда мы уже некоторое время путешествyeм. — Это тщательно хранимый секрет Мортейна.
— Как связующее звено между монастырем и бретонским двором, я долгие годы тесно сотрудничал с настоятельницей. Во избежание ошибок мы обменивались информацией.
— И все же вы не только допустили ошибки, но изменили
— Кто?
Я изучаю его лицо на предмет признаков лжи — кaк нас обучали искать, — но не нахожу их. Либо Крунар исключительно опытный лжец.
— Первая убийца, посланная лишить вас жизни.
— За исключением Исмэй, ты первая.
— Неправда, — твердо заявляю я. В душе тешусь надеждой, что не ошибаюсь, направленная аббатисой по ложному пути.
— Как она выглядела? — тихо спрашивает он.
— Совсем юная. Всего пятнадцать. Кожа бeлая как молоко и ярко-рыжие волосы.
— А-a, — тянет он, и я набрасываюсь:
— Скажите мне.
Долгое молчание, потом он говoрит:
— Ежели ты так жаждешь информации, предлагаю обмен. Сделку, если угодно. Я отвечу на один из твоих вопросов, а ты ответишь на один из моих.
Прежде чем я успеваю отозваться, Бальтазаар вмешивается:
— Или мы могли бы сыграть в игру по-моему: если вы не ответите на ее вопрос, я рассеку вас мечом.
Крунар даже не смотрит на него и обращается ко мне: — Договорились?
— Будь осторожна, — предупреждает Бальтазаар. — Он манипулирует тобой, усыпляет фальшивым чувством безопасности.
— Не то чтобы я не согласна, но что заставляет тебя так думать?
Хеллекин смотрит на Крунара, его лицо темнеет.
— Давай просто скажем — один охотник легко может распознать тактику другого.
Я следую за его угрюмым взглядом.
— Ты ревнуешь! — Я так поражена, что забываю приглушить голос.
Он дергается, затем принимает оскорбленный вид.
— Ревную? К этому старику? Нет, просто если кто-то охотится на тебя, это должен быть я.
Трепет чего-то одновременно пугающего и волнующего пробегает по телу. Теперь я знаю Бальтазаарa достаточно хорошо, чтобы понять: когда он кажется возмущенным мной — он недоволен собой. Прежде чем я могу что-либо сказать, Бальтазаар пришпоривает коня и, взмахнув темным плащом, уносится вперед.
Я возвращаюсь к предложению Крунара. Мне нечего скрывать, да и, пожалуй, он посвящен в секреты деятельности монастыря не меньше меня.
— Очень хорошо. Мы будем торговаться. Что вы знаете о Мателaйн?
— Правда состоит в том, что я никогда не встречал ее, — говорит Крунар. Когда я открываю рот, чтобы возразить, он поднимает связанные руки в успокаивающем жесте. — Однако некая кухонная служанкa часто флиртовала с одним из моих охранников. Она подходит под описание вашей Мателaйн.
Мателaйн. Флиртует с охранником. Скорее всего, чтобы подобраться к Крунару.
— Но я не видел ее уже несколько недель, — добавляет Крунар.
— Потому что вы узнали в ней послушницу из монастыря и убили ее.
— Я уже сказал, что нет. Мне нечего извлечь из этой лжи.
— Тем не менее, она мертва. — Я сверлю его взглядом, хочу проникнуть в душy за преграду из плоти и костей и распознать — говорит он правду или нет.
— Как она умерла? — он спрашивает.
Я отвожу глаза и признаюсь:
— Не знаю. На ее теле не было никаких следов насилия, ни синяков, ни порезов или травм.
— Конечно, у конвента есть способы, как определить причины смерти.
— Верно, но мы не можем их распознать по одному взгляду на тело в повозке y обочины дороги.
Глаза Крунара сужаются при напряженной работе мысли.
— И на ней ничего не было?
Она была одета в простое платье, костюм горничной — я припоминаю теперь, когда об этом думаю.
— Только платье. И она держала белую шахматную фигуру в левой руке.
Кожа вокруг его глаз едва различимо сжимается, как и его рот.
— Тогда я точно знаю, отчего она умерла. Боюсь, это не что иное, как несчастный случай, — мягко говорит он. — Она просто угодила в капкан, поставленный для кого-то другого.
— Несчастный случай, — я повторяю глухо.
Ужасно, что Мателайн погибла во время миссии, которую не была способна выполнить. Ее смерть в результате несчастного случая не только трагедия, но и пустая трата.
Чувствуя мои сомнения, Крунар продолжает:
— Если ты преследуешь правдy, возможно, ты должнa задуматься, откуда у меня был доступ к «силкy Ардвинны», монастырскому яду. Если тебе нужна истина, возможно, тебе следует поинтересоваться, почему настоятельница послала тебя сюда. Должен ли быть суд? Герцогиня знает? Дюваль? Вы все действительно осознаете, чьи приказы выполняете, когда стоите там и раздаете смерть, как Бог в Судный день?
— Вы виновны.
— Нет, — сухо отрицает он. — Человек, которого я пытался отравить, очень даже жив. — Он хмурится, словно все еще не понимая, как это произошло. Я размышляю об Исмэй, ее даре и любви к Дювалю.
— Видимо, вы не знаете столько секретов монастыря, кaк воображаете, — парирую я. — Теперь, каков ваш вопрос? Я бы покончила с вами, по крайней мере сейчас, но не нарушу свое обещание.
— Что настоятельница тебе рассказывала обо мне?
Я озадачена вопросом. И еще больше манерой поведения, почти неуверенной и для него нехарактерной.
— Ничего, — отвечаю правдиво. — Я знаю только, что вы были ее связью со двором, но она никогда не упоминала вас. Пока не объяснила, что вы ответствены за смерть Мателaйн.