Сердце тигра

Прохоров Александр Дмитриевич

– Им, до всего этого, вряд ли есть дело, — вздохнул Тарикс. — Это же варвары. Что вы от них хотите? Люди, они дикие и неизвестно, что могут выкинуть в следующую минуту.

Тут, словно в подтверждении слов раба, о дикости и непредсказуемости гарамантов, один из них кольнули Мелория в зад копьем. Это предупреждение, судя по зверским рожам кочевников, было последним и оно, несколько охладило пыл римлянина.

Через несколько дней гараманты достигли границы Египта, где продали пленников в каком то палаточном лагере. Купил их, почти не торгуясь, человек, назвавшийся Кратием. Это был высокий, жилистый мужчина лет сорока. Голова его, обритая

наголо, блестела под лучами солнца, словно была покрыта золотистой бронзой. Маленькие, глубоко посаженные глазки недобро смотрели из-под массивного, низко нависающего лба. Взгляд, был типичен для надсмотрщика, тяжёлый и жестокий, не сулящий вновь приобретённым рабам ничего хорошего. Одет Кратий был в черный кожаный нагрудник с массивной металлической пластиной посередине, на ногах у него были поножи и не на минуту, он не расставался с длинным хлыстом из кожи гиппопотама. Выстроив рабов в одну линию и прохаживаясь вдоль строя, он обратился к ним на греческом:

– Вы, теперь собственность почтенного и уважаемого всеми господина Марция Секста Мессалы. Поэтому, советую быть послушными и вести себя смирно. Кто вздумает бежать или проявит неповиновение, или даже, просто косо взглянет на меня, получит вот это.

Кратий, для выразительности поднял над головой хлыст и потряс им. Недавно захваченные в Феццане ливийцы по-гречески не понимали, но зверская рожа Кратия, его жесты и взгляды, которыми он одаривал пленников, были красноречивее и понятнее всяких слов.

– Так вы поняли меня, собаки? Мне не нужно кому-то ещё раз объяснять?

Тут, он обратил внимание на Нарбо и физиономия негра, показалась Кратию недостаточно почтительной. Он подскочил к пленнику.

– Ты, что-то хочешь сказать, не так ли?

Нарбо отрицательно мотнул головой.

– Хочешь! Я вижу это по твоей роже, по твоим глазам и наглой ухмылке. Ну, давай, скажи мне. Есть у тебя, черномазая обезьяна, что сказать?

– Нет, господин, мне сказать нечего.

– Вот так вот, да?

Кратий ткнул рукоятью хлыста Нарбо в подбородок, принуждая того поднять голову.

– Зато, у меня есть, что сказать тебе черномазый! Вижу, как сжимаются твои кулаки. Ударить меня хочешь. Да! Очень хочешь! Вон, как желваки заходили… Ха! Я могу читать твои мысли, ублюдок. Так вот что я тебе скажу, оставь всякую затею насчёт мятежа или побега. Иначе, этот хлыст я засуну в твой вонючий чёрный зад. Ты понял меня? Не вижу понимания в твоих глазах. Не вижу во взгляде покорности.

Болтовня Кратия, а в особенности хлыст, которым он тыкал в подбородок, уже порядком надоели Нарбо. Он и вправду, с огромным удовольствием врезал бы по этой лысой, блестящей башке, но тут заметил, что вокруг стоят десятка два других надсмотрщиков, все люди крепкие и решительные, вооружённые такими, же хлыстами, да ещё кинжалами. Чуть поодаль разъезжали всадники с арканами и луками. Нарбо вспомнил слова своего господина, что прежде, чем что-то сделать, следует сперва хорошенько подумать. Он подумал и решил, что расклад сил совсем не в его пользу. Ну, даже если одолеет он пеших противников, от верховых, ему всё равно не уйти. Да и бежать то, было некуда, вокруг палаточного лагеря простиралась сплошная каменистая пустыня.

– Я всё понял, господин, — выдавил Нарбо. — Ничего плохого я не замасливал. Я не доставлю вам беспокойства.

– Вот, это хорошо, — усмехнулся Кратий, убирая, наконец, свой проклятый хлыст. — Вот это правильно.

Взгляд его на секунду задержался на Фабии, стоявшем рядом с Нарбо. Но жулик, заблаговременно нацепил на себя маску покорности и смирения. Взгляд его выражал полную готовность повиноваться.

Кратий двинулся вдоль ряда рабов в обратном направлении. Поигрывая хлыстом, он крикнул:

– Ну, нет больше никого, кто хотел бы мне, что-то сказать?

– Я хочу сказать.

Голос раздался из-за спины Кратея, там, где он только что прошёл. Главный надсмотрщик обернулся. Перед ним стоял среднего роста молодой человек. Это был ни ливиец и не сириец и не египтянин. Может грек? Или, нет, скорее италик.

– Господин Мелорий, не нужно…

Шепот, раздавшийся в рядах остальных рабов, тут же смолк, едва взгляд Кратия метнулся в поисках этого шептуна. Не заметив и не определив, кто это, Кратий сосредоточил всё своё внимание на вышедшем. Ничего не сказав, главный надсмотрщик, тем не менее, весьма выразительно и вопрошающе уставился на Мелория.

– Моё имя Квинт Фабий Мелорий, — начал раб, говоря при этом напыщенно и высокомерно. — Я римский гражданин, всадник, меня прекрасно знают в Риме и Италии. Я вхож, даже к самому императору, а его фискалий мой хороший друг. Совершенно случайным образом я оказался в плену у этих варваров-гарамантов, которые продали меня, словно какого-нибудь жалкого раба. Я требую немедленно освободить меня и доставить к вашему господину Марцию Мессале.

Пока Мелорий говорил, рот Кратия сам собой открылся, а глаза вытаращились так, что казалось, вот-вот выскочат. Стоявшие вокруг надсмотрщики, вид имели примерно такой же, как у их начальника. Когда Мелорий наконец замолчал, чтобы перевести дух, Кратий, тоже захлопнул рот и воззрился на пленника, так словно увидел диковинное насекомое.

– Это, что сейчас было? — спросил он с видом совершенно ошарашенным. — Эй, ребята, вам когда-нибудь попадался столь болтливый раб? Ты и грамоте, верно обучен? Говоришь хорошо. Так складно. Хозяин из тебя ритора, что ли готовил?

Его люди заухмылялись, поняв, что начальник решил позабавиться, задавая рабу дурацкие вопросы.

– Какого ещё ритора? — взорвался Мелорий. — Ты, ещё глупее проклятых гарамантов! Я говорю тебе, — я римский гражданин…

– Ага, а я сирийская танцовщица! — заржал Кратий и взмахнул хлыстом. — А ну на колени, пёс!

Мелорий побледнел. Удар хлыстом по плечу заставил аристократа заорать от дикой боли. Он рухнул на песок и получил ещё увесистый пинок по заду.

– Таких вот историй, я вдоволь наслушался за свою жизнь, — усмехнулся Кратий, поставив ногу на спину стонущему пленнику. И чего только не выдумывают. То скажут, что аристократ, то сын какого-нибудь сенатора или проконсула. Лишь бы увильнуть от работы или еще, какой обязанности.

Сняв ногу со спины Мелория, он кивком головы разрешил порывавшемуся Тариксу, поднять лежавшего.

– Теперь, все поняли, что я шутить не люблю? — грозно произнёс Кратий. — Теперь, когда все желающие высказаться, высказались, вам запрещено разговаривать, пока я не разрешу или не задам вопрос.

Повернувшись к своим подчиненным, он бросил:

– Дайте рабам воды и покормите их. Потом, снова свяжите попарно. Поторапливайтесь, сегодня выступаем.

– Сегодня? — удивился один из надсмотрщиков.

– Да, пора нам возвращаться, — кивнул Кратий. — Для навмахии мы набрали уже достаточно людей. Да и праздник скоро начнётся. Нам нужно успеть привести эту партию рабов в срок.