Сердце тигра

Прохоров Александр Дмитриевич

Пленников загнали в крытые деревянные повозки, оббитые железом и куда то повезли. Выпускали ненадолго, чтобы только справить нужду, попить и поесть. Всю дорогу Мелорий был подавлен и прибывал в состоянии близком к помешательству. Тарикс, оказавшийся с ним в одной повозке, не смотря на запрет разговаривать, тихим шепотом успокаивал господина, и просил не терять надежду на освобождение.

Через три дня они, наконец, прибыли в огромный лагерь, похожий на военный, с той лишь разницей, что здесь на месте претория находилось несколько деревянных бараков, вместо палаток легионеров — сотни шалашей из тростника, а вместо воинов Империи — тысячи оборванных рабов всех наций и народностей. Лагерь окружала стена из частокола высотою в два человеческих роста. По углам высились сторожевые вышки. Вот

только часовые на них, по большому счёту наблюдали не за местностью, вокруг лагеря, а за людьми, собранными внутри ограждённого периметра.

Вновь прибывших рабов загнали через ворота и после развязали, предоставив им свободно передвигаться по территории лагеря и самостоятельно искать себе место для ночёвки. К счастью в одном из шалашей нашлось место. Тарикс уступил его Мелорию, чтобы господин, хотя бы не ночевал под открытым небом. Сам он, как Нарбо, Фабий, да и многие другие, устроился прямо на земле, благо даже ночью здесь было тепло.

Почти все, здесь, только и говорили о предстоящей навмахии. Многие грезили получить свободу по окончании сражения. Надо было лишь проявить храбрость, понравиться зрителям, ну и выжить, конечно. Кормили рабов хорошо: обильно и сытно. Возле бараков в землю было врыто несколько массивных столбов, где желающие могли потренироваться с деревянными мечами и длинными палками, заменявшими копья. Один из надсмотрщиков сказал, что скоро всем предоставят возможность помыться, а лекари осмотрят каждого раба. Это означало, что навмахия состоится уже через день или два. Участников распределят по кораблям, выдадут оружие и доспехи. А вот всех непригодных к бою отправят куда-нибудь на рудники, или на работу в поле.

Каждый отнёсся к этому по-своему. Люди, уверенные в том, что здоровы и желающие в бою добыть себе свободу, ждали этого дня с нетерпением. Другие, такие, как Квинт Мелорий с ужасом. Нет, насчёт своего здоровья он не сомневался, но перспектива оказаться в гуще сражения, а не в каменоломне, казалась ему ничуть не лучше.

Нарбо, на рост и силу которого, тут же обратили внимание, понравился сразу трём киликийцам, бывшим пиратским главарям. Они, рассчитывали руководить кораблями в предстоящей навмахии и заполучить огромного негра в качестве бойца в абордажную команду. Нарбо не хотелось участвовать в битве, поскольку он был противником кровопролития. Негр подумывал предложить себя в качестве гребца.

– Ты что, дружище, не вздумай! — воскликнул Фабий, узнав о намерении Нарбо. — Тебя прикуют цепью к скамье! И как тогда ты спасешься, если вражеский корабль пробьёт корпус или наше судно подожгут? Гребцы в таких случаях всегда погибают.

– Но убивать без крайней необходимости я не хочу, — расстроено сказал Нарбо.

– Не беспокойся об этом, — усмехнулся Фабий, — будет тебе крайняя необходимость. И чтобы выжить самому, убивать придётся.

Возразить на это было нечего и Нарбо, лишь грустно вздохнул.

– Мы что-нибудь придумаем, — заверил Фабий поникшего друга. — Кто знает, как всё обернётся. Я вот слышал, что основным номером представления будет освобождение какого-то пленника, которого поместят под прозрачный купол. Кто его первым освободит, тот получит свободу. Вот мы и посмотрим, как нам это провернуть. Выше голову, дружище, боги не оставят нас без своей милости. Я теперь каждый день молюсь Фортуне, а ты попроси своего Ваал-Бабу о помощи.

Купив двухколёсный эсседий и пару вороных арабских коней, Лоредан отправился за город. Проехав почти через весь Канопский проспект с запада на восток, оставив позади ворота Солнца, а затем, собственно и Канопские ворота, Лоредан выехал из Александрии. Мощёная каменными плитами, широкая дорога вела на восток. Это был не менее оживлённый тракт, чем торгово-караванная дорога на юге, тянущаяся мимо озера Мареотис. Здесь, в обоих направлениях двигались и прогулочные экипажи и повозки, гружёные разными товарами.

В скором времени Лоредан, действительно, как и говорил прекон с рынка проехал мимо храмом Цереры и Персефоны. С другой стороны в отдалении виднелись склоны Элевсинского холма. Далее, расспросив встречного путника, он свернул на дорогу, ведущую мимо римского лагеря, где располагался один из двух легионов, заботам которых римские императоры, ещё со времён Цезаря Августа вверили Египет — одну из важнейших провинций Империи.

Военный лагерь находился в стороне от той дороги, по которой ехал Лоредан. К лагерю из Александрии вёл отдельный тракт. Полюбовавшись на видневшиеся в отдалении мощные укрепления, молодой аристократ, подгоняя коней, направился дальше. У одного встречного торговца он осведомился, куда собственно ведёт эта дорога, по которой он едет.

– Так, в Каноп она ведёт, — ответил торговец. — А вам, куда нужно господин?

– Да где-то здесь, я слышал, находится лагерь, где держат рабов, — начал объяснять Лоредан. — Ну, для предстоящей навмахии. Вот только немногие о нём знают.

– А! Есть такой, — заулыбался торговец. — И почему это немногие? Да любой путник вам подскажет, где этот лагерь.

– В самом деле? — удивился Лоредан, озадачено взирая на собеседника. Про себя, он помянул недобрым словом глашатая, взявшего с него деньги за сведения, которые, оказывается, можно было получить бесплатно от любого встречного.

Торговец охотно рассказал, как доехать. Оказывается, он сам как раз возвращается из лагеря, куда ежедневно отвозит масло и вино.

Лоредан прибыл к лагерю рабов через четверть часа. Он остановился неподалёку от больших двустворчатых ворот, по сторонам которых возвышались наблюдательные башни, а возле самих ворот несли дежурство несколько стражников. Лоредан, сразу отметил, что это не были ни легионеры, ни городские диогмиты [306] . Стражники носили легкие нагрудники из чёрной, местами проклёпанной кожи и короткие серые плащи из грубой шерсти. У некоторых из них, ноги были защищены поножами из жесткой кожи, усиленной бронзовыми пластинами, у кого-то были наручи из соединенных попарно медных колец. Головы стражников защищали маленькие каски без гребней и без перьев, но зато с забралами, закрывавшими верхнюю половину лица. Все без исключения были вооружены хлыстами устрашающего вида, у воинов возле ворот имелись копья, а у тех, что вели наблюдение с башен — луки и колчаны полные стрел.

306

Диогмиты — вооруженные городские стражники, как конные, так и пешие. Полувоенные формирования созданные в основном в греческих колониях для защиты городов, а также патрулирования улиц, для борьбы с разбойниками и бандитами.

На прибывшего незнакомца, стражники смотрели спокойно и без всякого подозрения, из чего Лоредан сделал вывод, что место расположения этого лагеря, действительно ни от кого не скрывается. Приехать сюда может кто угодно, особенно приветствовались торговцы вином. На глазах Лоредана к воротам подкатила телега, груженная доверху кувшинами и амфорами. Торговец и стражники возле ворот, тепло приветствовали друг друга и после, началась оживлённая разгрузка.

Лоредан сошёл на землю и не спеша, с достоинством приблизился к одному из стражников.

– Эй, послушай, — обратился к нему молодой аристократ, — кто тут у вас главный?

– Вам, господин нужен Кратий, — охотно отозвался стражник.

– Так, позови его скорее.

Стражник не сдвинулся с места, но крикнул одному из своих товарищей на башне, что Кратия хочет видеть какой-то знатный римлянин и поэтому, надо быстренько разыскать главного надсмотрщика.

Кратий появился минут через пять. На Лоредана главный надсмотрщик произвёл неизгладимое впечатление. В этом высоком, жилистом человеке с наголо обритой головой, словно бы разом сосредоточились жестокость, свирепость и маниакальная подозрительность. Массивный лоб, маленькие, глубоко посаженные глазки, мощная нижняя челюсть и жесткие линии скул, указывающие на властность натуры. Только, таковым и мог быть истинный надсмотрщик за рабами. Впрочем, при виде хорошо одетого господина и в особенности его тоги с узкой красной полосой, указывающей на принадлежность к сословию римских всадников, Кратий принял самый любезный и почтительный вид, насколько это было возможно при его звероподобной роже.