Сердце тигра
Шрифт:
– Странно, что он не сказал вам точно, где живет, — заметил Фабий.
– Забыл, наверное, — отмахнулся Лоредан. — Очень торопился. Сказал, что ждет нас в своем доме тогда-то и все.
Фабий усмехнулся и пожал плечами.
– Проедем через Субуру, — сказал он Нарбо. — Так будет короче. Дружище, как только минуешь вон тот храм с позолоченной крышей, сразу поворачивай направо.
Нарбо в точности исполнил указания и вскоре экипаж оказался в оживленном квартале за которым собственно и тянулась Субура.
– Вам тут понравиться, — улыбнулся Фабий. — На Субуре днем и ночью кипит жизнь, не смолкают песни и не прекращается веселье. Всякий может принять в нем участие.
–
Путники тем временем подъехал к Субуре. Несмотря на поздний час, тут было полным-полно народу. Фабий оказался прав, здесь отовсюду слышались смех, песни, пьяные возгласы. Множество факелов, закрепленных на стенах домов, у входных дверей или будучи в руках людей освещали Субуру, так что издалека казалось, будто вся улица охвачена огнем.
Что и говорить, шум здесь был неимоверный. Веселый квартал Рима не спал никогда.
На пути сразу же попалось несколько лупанар. Шлюхи всех возрастов, от самых юных, до потасканных старух выглядывали из окон и призывали посетить их. Девиц, готовых отдаться за гроши, было полно и на улицах.
Множество пьяниц бродило повсюду, кто в одиночку, кто парами, а кто и целыми группами. Многие цеплялись друг за друга или за стены домов. Некоторые продолжали пить, прикладываясь к фиалам, которые таскали с собой.
Потом впереди замелькало целое море факелов. На встречу колеснице с песнями, воплями и свистом двигалась целая процессия. Впереди шли люди с флейтами, тимпанами, самбуками и барабанами: они играли, кто во что горазд, без всякого порядка и все это напоминало дикий ослиный рев. За музыкантами следовали шестеро мощных негров. Они тащили на плечах покрытую позолотой лектику, украшенную венками из цветов, гроздьями винограда и лавровыми венками. Легкий ветерок, порой откидывал боковую занавеску из виссона и при свете факелов все видели удивительной красоты молодую светловолосую женщину в пурпурной накидке, края которой скреплялись у нее на шее золотым обручем. Ниже, накидка расходилась на подобие пологов шатра и все могли видеть, что женщина под накидкой полностью обнажена. Лишь ее запястья и щиколотки украшали браслеты, в волосах сверкала драгоценными камнями диадема, пальцы же рук унизывали перстни и кольца. То, что ее наготу лецизреют все, попадающиеся на встречу, красавицу, похоже, нисколько не смущало. Она весело смеялась, бесстыже задирала ноги вверх, встряхивала большими грудями. В руке она держала серебряный кубок, украшенный драгоценными камнями, к которому частенько прикладывалась. Услужливый мальчик-раб, сидящий тут же в лектике, не забывал вовремя наполнять кубок госпожи. Время от времени, она гладила его тонкую шею, охваченную бронзовым кольцом, от которого шла позолоченная железная цепочка. Другой конец этой цепочки крепился на запястье римлянки.
Вокруг лектики шагали несколько стражников, вооруженных кривыми фракийскими клинками, а за самой лектикой двигалась толпа рабов человек в сто. Были здесь светлокожие германцы, иллирийцы и галлы, смуглые черноглазые сирийцы и чернокожие нубийцы, все без исключения молодые и привлекательные мужчины. За этой толпой на онаграх и мулах ехали ливийцы и греки и что есть сил дули в большие морские раковины. За ними шествовало с полдюжины совершенно голых людей, но каждый из них тащил большую связку из ивовых прутьев, так называемые фасции. Все они, они изображали ликторов [143] . И наконец, это шествие замыкала огромная толпа из подвыпивших мужчин и женщин.
143
Ликторы — почетные стражи высших магистратов Рима. Атрибуты ликторов топор и фасции
– Что за богиня, там, в лектике? — спросил восхищенный Лоредан.
– Аливия Цемина, — ответил Фабий. — известная блудница, даром, что из знатного и уважаемого рода. Отправилась на очередную оргию. С каждым разом, она отдается за ночь все большему и большему количеству мужчин, и говорят, не отказывает никому, дает всем желающим, даже грязным нищим. А еще говорят, что она хочет перещеголять в распутстве Мессалину. Ну пока, больше трехсот мужчин за раз у нее не получается. Мессалина же, как известно, принимала за ночь до тысячи любовников.
– Не может быть, — отмахнулся Нарбо. — Ни одна женщина такого не выдержит, или же, все те мужчины были так слабы, что их потребовалась целая тысяча, чтобы усладить ее одну.
– Напрасно ты не веришь, — сказал Фабий. — Мессалина была богиня любви, в ней воплотилась сама Венера.
– Триумф Аливии! Триумф! — орала толпа. — Склонитесь перед богиней! Следуйте за ней!
Мускулистые негры катили прямо по мостовой бочки с вином. Люди вышибали у них днища и обливали себя вином с ног до головы. Другие пили, набирая вино прямо в ладони или черпая его кубками.
– Видите господин, как много они пьют? — заметил Нарбо.
– И тебе, хочется уподобиться этим глупцам? — фыркнул Лоредан.
– Нет, господин, я просто так сказал.
Многие в толпе, выпив лишнего, падали без чувств. Негры, чьи головы украшали петушиные перья, а шеи бусы из стекляшек, хватали пьяниц, укладывали их штабелями на носилки и тащили дальше. Прямо среди этой толпы вихрем кружились поклонники сирийского бога Элагабала [144] . Кривоногие шуты гримасничали и принимали непристойные позы, с полсотни молодых рабынь-негритянок, ливиек и мавританок пели, визжали и хохотали. На них почти не было одежды, а некоторые, так и вовсе шли совсем голые. От всей этой толпы несло перегаром и потом.
144
Элагабал — сирийский бог Солнца
– Эх, мне бы туда! — воскликнул Нарбо. — Потанцевать, подрыгать задом… Я так люблю это дело. — Глаза Нарбо сверкали, он прямо таки, пожирал толпу голых рабынь глазами. — Ваал-Баба учит нас побольше петь плясать и веселиться, любить женщин. Как можно больше женщин.
– Не навеселился вчера? — хмыкнул Лоредан. — Интересно, что бы сказал твой Ваал-Баба, если бы я отправил тебя гребцом на галеру? Там, ты бы лихо сплясал под кнутом надсмотрщика.
Впереди, показалась еще толпа. Но эта масса людей никуда не шла, а топталась на месте. Все наперебой орали, те кто находился в задних рядах подпрыгивали, чтобы увидеть что, происходит в центре. Под ногами людей мостовая была сплошь липкой от вина, бараньего жира, разбитых куриных яиц.
Лоредана разобрало любопытство. Он даже велел Нарбо остановиться и привстал в колеснице, чтобы понаблюдать поверх голов собравшихся.
Вокруг импровизированной арены — неглубокой, круглой ямы, стояли мавры в коротких туниках и огромных чалмах и стучали ослиными костями по барабанам. В самой же яме, заполненной жирной грязью боролись две голые омерзительно толстые женщины, а двое тощих мужчин, видимо мужья, подбадривали их и время от времени швыряли в яму яйца или выливали прямо из кувшинов вонючий бараний жир.