Сердце тигра
Шрифт:
Тут, позади них раздался топот копыт. Беглецы обернулись. Прямо за ними была их колесница, на месте возницы сидел Фабий. Вор предусмотрительно вывел экипаж из рощи, чтобы в любую минуту быть готовым к скорому бегству.
– Забирайтесь скорее! — крикнул он.
В это время из дома выбежал Мелорий. Увидев, что его враги вот-вот ускользнут, он поднял такой крик, начал так ругаться, что тут же обратил на себя внимание стражников.
– Ты кто такой? — грозно спросил центурион.
– Мое имя Квинт Мелорий. Центурион, немедленно задержи вон тех людей!
– Мелорий? — взревел центурион и схватил своей лапищей ошарашенного аристократа за шиворот. —
– Я хозяин этого дома! — завопил Мелорий, уцепившись обеими руками в запястье центуриона и силясь освободиться. — Ты тупица! Идиот! Ты что, не можешь отличить честных людей от разбойников?
Кто-то в толпе крикнул, что это действительно Квинт Мелорий. Озадаченный центурион отпустил Мелория и отступил в растерянности.
– А где же, тогда разбойники?
Лоб центуриона прорезали складки, выдавая мыслительный процесс. Судя по всему, центуриону он давался тяжело. Он был человеком действия и обычно терялся, когда прежде, чем действовать, следовало разобраться в ситуации.
Едва хватка центуриона ослабла, Мелорий ринулся вперед. Следом, из дома хлынула толпа рабов. Оглашая улицу истошными воплями, одни, выламывали доски из изгородей соседних особняков для драки, или выдергивали колышки, поддерживающие виноградные лозы, другие кинулись к колесницам нескольких богачей, видимо возвращавшихся с какой-то затянувшейся за полночь пирушки и остановившихся поглазеть на творящийся тут переполох. И господ и возниц, рабы Мелория бесцеремонно вытаскивали из их же экипажей и швыряли на мостовую. Недовольных и пытавшихся сопротивляться награждали пинками и плевками.
Фабий, тем временем, развернул квадригу и нахлестывая коней устремился прочь. Мелорий, Тарикс и двое капподакийцев, забравшихся в один из экипажей, преследовали их по пятам. Следом, во второй колеснице было двое греков и двое сирийцев, а дальше неслись еще две большие повозки, отнятые у торговцев и наполненные орущими рабами. Погоню замыкал толстый повар, оседлавший осла. Оглашая улицу отборной бранью, толстяк ударял его пятками. Но вместо того, чтобы следовать за всеми, осел дико ревел и крутился на месте, пока, наконец, не сбросил надоедливого седока. Под хохот толпы, повар упал в придорожную канаву.
Фабий гнал коней по улицам Коринов. Погоня не отставала. Пару раз, мимо, даже просвистели брошенные преследователями булыжники. Фабий следовал изгибам улицы, иногда нырял в боковые проулки, пытаясь сбить преследователей с толку. Он превосходно управлялся с конями, но Тарикс оказался возницей ничуть не хуже и ни на секунду не позволял беглецам оторваться.
Неожиданно, впереди показалась большая толпа. Поначалу, Фабий решил не сбавлять скорость. Он надеялся, что люди, увидев бешено мчащийся экипаж, в страхе уберутся с пути. Но тут, до слуха Фабия донеслись пьяные песни и в свете уличных светильников, укрепленных на стенах домов, он разглядел, что почти все, бредущие по улице сильно шатаются. Они были слишком пьяны, чтобы осознать опасность, но, даже осознав, едва ли в их состоянии, были способны быстро отскочить в сторону. Фабию пришлось снизить скорость.
Внезапно, из темного бокового проулка с яростным криком к колеснице ринулся человек. На нем был темный шерстяной плащ с накинутым на голову капюшоном. Неизвестный запрыгнул на подножку и вцепился в волосы Лоредана, капюшон соскользнул с его головы.
– Ах ты гад! Вот и попался! И негр с тобой!
– Да это же, Публий Фуск, префект дворцовой стражи! — вскричал ошарашенный Фабий.
Публий проворно забрался в колесницу и подмял орущего Лоредана, а тот в свою очередь придавил горбуна. Из-за толкотни и тесноты, Нарбо никак не мог дотянуться до Публия, чтобы вышвырнуть его. Колесница начала виляла туда-сюда. Фабий, из за всей этой возни и суеты за своей спиной не мог нормально управлять. Толпа пьяниц, между тем, начала запоздало разбегаться. Этому способствовали еще две колесницы и две повозки, вывернувшие из-за поворота улицы на высокой скорости.
– Разойдись! Разойдись, собаки! Дорогу, ублюдки! — орал Мелорий, а Тарикс раздавал удары кнутом направо и налево.
Горбун, в полной мере осознавая опасность, в которой оказались он и его спутники из-за их нового пассажира, сумел вывернуться из-под придавившего его Лоредана и ткнул пальцем Публию в глаз. Тот вскрикнул и едва не вывалился на дорогу, однако в последний момент снова уцепился за подножку.
Тем временем, кварталы Коринов остались позади и колесница с беглецами и болтающимся на подножке Публием, вылетела на дорогу, ведущую на запад мимо Лабикинского холма. Тут, Публий схватил одного из коней за хвост и что есть силы дернул. Тот, взбесился от боли. Колесницу стало швырять и трясти с ужасающей силой. Экипаж съехал с дороги и понесся в сторону каких-то одноэтажных строений грубой каменной кладки, расположенных вдоль обеих сторон тракта. Над их крышами поднимались клубы черного дыма, из помещений доносились удары молотов по наковальням, скрежет, дробный перестук и позвякивание. Скорее всего, здесь располагались кузницы, литейные, лудильные и кожевенные мастерские.
Видя, что ему не справиться с управлением, Фабий резко затормозил, натянув поводья. Конь, которого дернул за хвост Публий, оглушительно заржал и встал на дыбы, другой, его сосед слева, в ужасе шарахнулся в сторону. Колесницу резко повело в бок и левым задним колесом, она угодила в сточную канаву. Публий, с воплем сорвался с подножки и покатился к открытым дверям одного из строений. Оттуда, держа над головами факелы, уже выбегали переполошенные шумом люди. Это были мускулистые полуголые мужчины со смуглой, покрытой копотью кожей. Из одежды на них были лишь кожаные передники. Столпившись у дверей своих мастерских, они, с изумлением взирали на застрявший экипаж.
– Надо вытащить колесо! Быстрее! — завопил Фабий.
Нарбо, Лоредан и горбун спрыгнули на землю. Шесть рук вцепились в колесницу одновременно.
– Да я и один ее подниму, — сказал Нарбо. — Не утруждайте себя, господин.
Однако, колесо застряло крепко. Одних усилий Нарбо оказалось недостаточно. Лишь втроем, как следует напрягшись, они смогли вытащить колесницу. Все это время, выбежавшие из мастерских люди в недоумении таращились, то на четверых незнакомцев, то на стонущего человека, вылетевшего из экипажа и все еще лежащего перед входом в одну из кузниц. Он уже начал приходить в себя. Но странное дело, те четверо не делали ни малейшей попытки ему помочь. Более того, похоже, состояние несчастного их нисколько не волновало, хотя сюда они примчались вроде бы все вместе.
В это время на дороге показалась еще одна колесница, потом еще одна и две большие телеги, на которых обыкновенно перевозят амфоры с пшеницей. В первой, из вновь прибывших колесниц на цыпочках приподнялся человек в разодранной тунике и подбитым глазом.
– Вон они! — заорал он. — Хватайте их!
Колесницы и телеги, полные орущих людей съехали с основной дороги и стали приближаться.
Фабий, едва колесо было освобождено, гикнул и хлестнул коней плетью. Закусив удила, они понеслись вперед.