Сердце вдребезги

Вильде Арина

Конечно же, у неё не было никакого шоколада, и да, я и в самом деле таращился и покраснел из-за того, что меня поймали на горячем.

– Я отойду на минуту. – Иду в уборную, а когда возвращаюсь, за столиком уже никого нет. Словно чаепитие в компании Вероники Ромашкиной было всего лишь сном. Но нет, пустые тарелки, вторая чашка и мое надкушенное пирожное, до которого я не успел добраться, были самыми прямыми доказательствами того, что это все было реальностью.

А вечером того же дня, когда мы нашей маленькой семьей собрались в гостиной за просмотром

фильма, услышали в комнате какие-то непонятные звуки.

– Кажется, у меня галлюцинации, но я слышу кваканье лягушки, – говорит Соня.

– В таком случае у нас групповая галлюцинация, – оглядывается по сторонам Денис, а я не могу поверить, что она это сделала. Подсунула мне в рюкзак лягушку и смылась!

– Кажется, это из твоего рюкзака, Ром, – подхватывает его с пола у дивана Денис, открывает молнию и заглядывает внутрь.

– А-а-а-а, уберите ее от меня, уберите! Какая же она уродливая! – Я закрываю глаза, чтобы не видеть, как здоровенная лягушка умостилась на голове Дениса, и понимаю, что мне хорошенько попадет.

Соня бегает вокруг него, охает и ахает, боясь притронуться к захватчику волос, потому что верит, что от лягушек обязательно останутся бородавки, и только Арине, кажется, весело. Она сидит в детском манеже и хлопает в ладоши, не отрывая взгляда от своих сумасшедших родителей.

Я решил взять ситуацию под свой контроль. Схватил с полки вазу, выпутал лягушку из отросшего ёжика Дениса и поместил в ее временное жилье.

– Не знаю, откуда она там взялась, серьезно! – отвечаю на немой вопрос Дениса, который впился в меня строгим взглядом.

Перемирие с Ромашкой отменяется. Завтра же подкину ей в шкафчик мышь.

Наша война продолжалась ещё три месяца, а потом все разъехались на каникулы, я гонял с ребятами со двора, ездил на море, нянчился с дочкой Дениса и Сони, но меня не покидало чувство, что чего-то не хватает. Впервые я с таким нетерпением ожидал сентября, а когда начался новый учебный год – взвыл от разочарования.

Ромашкина не пошла с нами в десятый класс. Кто-то говорил, что она уехала учиться за границу, кто-то – что ее семья переехала в другой город, кто-то – что она перешла в спортивную школу-интернат, а мне было все равно, где именно она находилась, потому что в любом случае Вероника была не здесь.

Я не видел ее пять лет. И вот спустя такое долгое время, когда я был уже не тем коротышкой, а высоким, накачанным и сексуальным (по мнению девчонок) парнем, когда и думать забыл о Ромашкиной, встретил ее в стриптиз-клубе.

В роли официантки.

И охренел, мягко говоря.

Глава 3

Вероника

Я ненавижу розовый в любом его проявлении. С тех самых пор, когда три зимы подряд мне приходилось ходить в одних и тех же розовых сапожках. Несколько раз я отдавала их в ремонт, бессчётное количество раз клеила суперклеем из «Пятерочки», а в последнюю зиму пришлось натягивать поверх теплых носков пластиковые пакеты, чтобы не промочить

ноги.

Я до сих пор завидую счастливым семьям. Прохожу по улице, вижу ребенка, который с радостной улыбкой бежит к своим родителям, и ненавижу своих. Отца – за то, что покинул меня так рано, мать – за то, что не смогла сделать правильный выбор и окунула нас в эту грязь.

Я все еще покупаю в супермаркете несчетное количество сладостей, на которые подолгу смотрела, будучи школьницей, через витрины магазинов, и пытаюсь сделать счастливой ту маленькую девочку, которой я когда-то была.

Мы были богаты, очень богаты, насколько я могла судить в возрасте десяти лет.

До смерти отца.

Меня не посвящали во все подробности, да и в том возрасте я вряд ли разобралась бы в произошедшем, но по регулярным многолетним пьяным речам матери я поняла, что она не знала, как управлять компанией, и переписала все на своего любовника.

Мерзкий козел, именно так называла его мама, обвел ее вокруг пальца и оставил ни с чем. Несколько дорогих украшений, шубы, машина, которая каким-то чудом осталась записана на неё, – вот все имущество, с которым мы покинули трехэтажный дом у самого моря.

– Я подыскала тебе школу, это, конечно, не лицей, в котором ты училась до этого, но зато там есть секция художественной гимнастики и ты сможешь продолжать тренироваться, – не знаю, кого она пыталась успокоить в тот момент, меня или себя, но новые перемены я приняла с радостью.

Мой тренер Марина Сергеевна орала при любой совершенной мной ошибке и гоняла на каждой тренировке так, словно я могла обладать сверхспособностями.

Я была рада сменить обстановку и мечтала о том, как приду в новый класс и подружусь со всеми, но вышло совсем наоборот.

Постоянные проблемы с деньгами, частые запои матери, одежда, из которой я внезапно выросла, и отсутствие родительской любви заставляли меня плакать каждую ночь и просить папу, который присматривал за мной с небес, помочь пережить все это и подарить нам нормальную жизнь.

Я не ходила на Дни Рождения одноклассников, ни разу, хотя очень хотелось оказаться за праздничным столом и хотя бы на час забыть о том, что нас выселяют из небольшой квартирки в девятиэтажке из-за неуплаты аренды.

Мама продала машину, шубы, украшения и даже мои золотые серёжки, одалживала деньги у старых друзей, но из-за того, что совершенно не умела экономить, привыкла жить на широкую ногу и пыталась перед подругами сделать вид, что у неё по-прежнему все хорошо, они быстро заканчивались.

Через год мы оказались на улице в прямом смысле этого слова. Единственное, на что хватило денег, – двадцать квадратных метров в старом двухэтажном доме, где даже зимой не было горячей воды.

Я до сих пор люблю лето. В это время года ностальгия накрывает меня с головой, я иду на общественный пляж и подолгу смотрю на продавцов кукурузы, вспоминая, как сама каждое лето, натянув кепку пониже на лицо, чтобы меня никто не узнал, шла вдоль пляжа и горланила:

– Ку-ку-ру-за-а, горячая ку-ку-ру-за-а!