Сердце волка
Шрифт:
— Отлично, малышка, все под контролем.
Андре обернулся и скомандовал:
— В кольцо. Кажется, впереди засада. Джен, Стал, бросайте карету.
Я рискнула обернуться, и ахнула, обнаружив выучку наших возничих. Каким-то чудом лошади вышли из-под арки повозки и замерли, как вкопанные. Прыжок — которому позавидовали бы рыси — и наши возничие сидят на лошадях, без седел, обнимая ногами бока. Третья секунда — вожжи падают на землю, Джен и Стал вцепились в пышные гривы.
— Ни шагу от леди, — скомандовал Андре, и возничие
Леди испуганно заржала, замотала мордой. Я натянула повод изо всех сил, костяшки пальцев побелели.
Когда впереди раздалось рычание, я подумала, что сплю и вижу сон.
Но во сне этот звук заставлял цепенеть, лишал воли и разума, а сейчас я с изумлением поняла, что испытываю какое-то странное облегчение.
Слава Богине, началось.
Сколько можно ждать и трястись от страха!
Я почти не удивилась, когда дорогу преградили шестеро волков. Звери выстроились парами, точно показывают боевую выправку. Оскаленные морды, вздыбленные холки, вытянутые струнами лапы.
Из кустов выходят все новые и новые волки, и дорога из песочной становится серой. Кусты по бокам обочины шевелятся. Я поняла, что стая берет нас в кольцо.
— Держите круг вокруг леди, — процедил Андре.
— Есть, — тихо прозвучало сзади.
Андре достал ту самую бутыль, которую я видела, когда мы покидали Ньюэйгрин. Блеснув синими искрами, бутыль медленно поднялась над его ладонью, и откуда-то из серого скопища раздался жалобный скулеж и короткий рык. Скулеж утих.
Один из наемников приблизился к Андре практически вплотную.
Когда я увидела взметнувшуюся руку с мечом, я истошно закричала.
— Андре!!
Андре успел отклониться, и удар пришелся плашмя. Он скатился наземь, застряв одной ногой в стремени, и в ту же секунду прыгнули волки. Все разом.
Прозвучал свист, и кожа ощутила колебание воздуха. В следующую секунду по бокам от меня осели два обезглавленных тела. Круглые предметы запрыгали по копошащейся, издающей хищное рычание, серой массе.
Ржание лошадей, рычание, свист, крики на странном наречии — все это слилось в единую шумовую завесу. На спинах лошадей, там, где только что были люди, замелькали серые тени.
Все это словно неслось мимо меня. Я не могла оторвать взгляд от того места, куда только что упал Андре, но видела лишь серые тела волков.
Один из волков прыгнул на Леди, и она встала на дыбы, молотя копытами в воздухе.
Меня дернули сзади за плечо, стаскивая на землю, и я закричала, и кричала, пока в голове не зазвенело и мир не исчез куда-то.
Мне снилось, что я лечу, и с каждым взмахом крыльев проваливаюсь в воздушные ямы, и что-то с силой впивается мне в ребра, и жутко болит шея. Кажется, я стонала во сне, и в ответ слышала приглушенное рычание, как будто откуда-то снизу, так близко, словно рычала я сама.
Тогда мне начинало сниться, что я бегу куда-то,
В воздухе запахло грозой, по телу застучали капли, и я как будто перенеслась на берег реки, которая поднялась, вышла из берегов, приподнялась водяным капюшоном и поглотила меня.
Запахло псиной и мокрой шерстью, снова вернулось ощущение, что я куда-то бегу, снова что-то впилось в ребра. Я словно приподнималась в воздух и падала.
Над самым ухом прозвучало рычание, за которым угадывались слова:
— Она слышит.
— Не может быть. Она опоена.
— Слышит.
Рычание усилилось, и слова пропали. Где-то, совсем рядом завыл волк, а я опять провалилась в темноту.
ЧАСТЬ II
ЗАПОВЕДНЫЕ ЗЕМЛИ
ГЛАВА 1
— Не бояться смерти! Не бояться боли! Не бояться жизни!
Стройный гул голосов, соперемежаемый звериным рыком, раздается откуда-то снизу, словно я снова в башне, а во дворе замка орут сотни людей. Но какая-то эта башня слишком высокая, судя по крикам…
— Не бояться смерти! Не бояться боли! Не бояться жизни!
В такт каждому призыву раздается глухой удар, и башня покачивается.
— Смерти!
— Боли!
— Жизни!
Удар. Удар. Удар.
В ответ каждому удару и покачиванию башни пульсирует в ребрах, в пояснице, бегут полчища мурашек по ногам, пальцам рук, словно каждая мурашка вооружена острой иглой, что вспарывают кожу.
Ощущение, что я отсидела, отлежала все тело, и чувствительность возвращается с водопадом боли.
Кровь шумно пульсирует в висках, заглушая даже рев толпы внизу.
Я поняла, что руки и ноги подрагивают, но мысли слишком вязкие, и не могут удержаться на одном месте, как мартышки, скачут с ветки на ветку, и поэтому я не могу испугаться.
Чувствительность возвращается медленно, вместе с ломотой костей и шумом в голове.
В горле пересохло, язык распух и занимает весь рот. Я открыла глаза, и свет неприятно резанул их, под веками защипало. Смутные пятна, прыгающие перед глазами, постепенно слились в очертания и я увидела над собой странный потолок, словно переплетенный из множества ветвей. Потолок в форме купола, высокий, я лежу под самой серединой, то есть под самой высокой его точкой. Свет сочится из боковых просветов.
Наверно, я еще сплю, и мне это снится, подумала я. Этот потолок из ветвей, крики, покачивание кровати. А если не сплю, дело совсем плохо. Должно быть, галлюцинации от боли.
Что-то пощекотало щеку, и я медленно, превозмогая боль в шее, повернула голову. Сквозь щели, заменяющие здесь окна дует легкий ветерок, и сейчас он качнул тонкую ветку, всю в мелких листочках, что спускается с потолка.
Я захлопала глазами, картинка стала четче, и свисающие с потолка лианы прорисовываются все более отчетливее.