Сердце ворона
Шрифт:
Розанне почудилось, что в голосе юноши прозвучала плохо скрытая насмешка. Но она уверила себя, что подобное — лишь плод ее фантазии. Ведь все рыцари, находившиеся на королевской службе, были без ума от своего короля.
Они выехали на широкую поляну. Из под копыт коней выпорхнула стая птиц, всадники спустили своих соколов с ремешков и остановили коней.
— А где ваш дом, сэр Брайан?
— Близ Марстонских болот. Это неподалеку от Йорка. Мой отец служил у герцога Йорка, отца Джорджа.
Розанна засмеялась.
— Я привыкла думать о герцоге Йорке как
— Но как же иначе? Ведь мой отец погиб, сражаясь под знаменами Йорка!
Розанна не стала уточнять, имел ли он в виду герцога Йорка или слово Йорк как символ в противостоянии Ланкастеру, тридцатилетнюю войну Алой и Белой роз.
— Простите, сэр Брайан, — мягко произнесла она.
— Это случилось много лет назад. Мне было тогда всего года четыре от роду. Ричард, герцог Йоркский, не мог более терпеть безумные выходки его королевского ничтожества и решил заявить свои права на трон и корону государства, которым он к тому времени фактичски единолично правил. Однажды во время Рождественских праздников герцог Йоркский, его сын Эдмунд и небольшая группа воинов, среди которых был и мой отец, выехали на фуражировку. Они попали в засаду и были разбиты превосходящими силами сторонников Ланкастера под командованием лорда Клиффорда. На окровавленную голову Ричарда надели бумажную корону и насмехались над ним, называя его королем без королевства.
Розанна живо представила себе эту картину. Ей было очень жаль бедного Ричарда — своего деда!
— Оруженосец отца поведал моей матери об этой трагедии, — продолжал сэр Брайан. — Отец умолял Клиффорда пощадить Эдмунда, но тот ответил: «Кровь Христова! Его отец убил моего, и я по праву уничтожу его, как и весь его проклятый род!» Тридцать лет непрерывных сражений ожесточили сердца, и кровная месть стала законом. — Искоса взглянув на Розанну, молодой рыцарь, спохватившись, воскликнул: — Простите меня, миледи! Мне не следовало рассказывать вам об этих ужасных событиях!
— Вы можете говорить со мной обо всем, что волнует вас! — горячо возразила девушка. — Ведь мы с вами станем друзьями, правда?
— Я хотел бы надеяться на нечто большее, нежели дружба! — смело ответил Брайан.
Эти слова наполнили душу девушки восторгом. Так значит, он любит ее! Она собиралась ответить ему, но в эту минуту сокол Брайана принес ему молодого голубя.
Рыцарь нежно погладил маленького охотника по спине и, вынув из поясной сумки небольшой кусочек мяса, скормил его птице.
— Вы его подкупаете! — смеясь, воскликнула Розанна.
— А как же иначе? — весело ответил Брайан. — Мало кто согласится в наши дни трудиться задаром!
Брови девушки взметнулись вверх. Однако, нисколько не разделяя подобную точку зрения, она решила не противоречить Брайану. Недолгие часы их общения следовало посвятить более приятным занятиям, чем споры на отвлеченные темы, решила она.
Через несколько мгновений молодая самка коршуна вернулась к хозяйке с добычей — крупной серой мышью.
Розанна и Брайан от души посмеялись
— Куда же мне ее деть? — недоумевала Розанна.
— Отдайте ее своей птице. Вот увидите, получив вознаграждение, она станет охотиться еще усерднее.
Наполнив сумки куропатками и голубями, они неторопливо направились к замку.
— Могу я просить вас о встрече завтрашним утром? — с надеждой спросил Брайан.
— Да. Давайте снова встретимся на рассвете. Но нам вовсе не обязательно брать с собой ловчих птиц, правда?
Передав сестре очередное послание от сэра Брайана, Джеффри весь остаток дня подтрунивал над ней. Розанна нисколько не сердилась на него за его беззлобные насмешки. Она то и дело перечитывала стихи, сочиненные юным рыцарем.
В твоих глазах сияет доброта,
Без них мне так печально, одиноко!
Любовь моя смиренна и чиста,
Не будь же, леди, ты ко мне жестока!
К стопам твоим слагаю сердце я.
Навек я твой, о, будь навек моя!
В душе ее звучала чарующая мелодия первой любви, и девушка по целым дням предавалась восхитительным грезам. Однако происшедшая с ней перемена не ускользнула от внимательного взора Джоанны. Она приписала мечтательность и рассеянность дочери тому, что та узнала тайну своего происхождения, и решила не донимать ее расспросами, тем более что и сама она в течение долгого времени после редких встреч с королем то и дело принималась грезить наяву.
Однажды Джоанна пригласила дочь в свою мастерскую, чтобы показать наиболее удачные из своих последних работ. Маленькая угловая комната в восточном крыле замка была залита полуденным солнцем. На рабочем столе Джоанны лежали эскизы нарядной броши для плаща. Брошь представляла собой составленный из крупных бриллиантов герб короля — Сияющее Солнце, с узором из темно-лиловых аметистов в форме буквы «Э».
— О, мама, какая прелесть! — воскликнула Розанна.
— Тебе нравится? Однако, похоже, мне не придется воплотить эту идею в жизнь! — со вздохом ответила Джоанна.
— Но почему?
— Потому что она могла бы присвоить брошь себе!
— Ты имеешь в виду Элизабет, королеву?
— Да! Эту Вудвилл!
В голосе Джоанны звучали гаев и горечь.
— Ты так сильно ненавидишь ее?
— Не я одна! Ее ненавидит вся Англия! Клан Вудвиллов, пользуясь щедростью и добродушием Эдуарда, скоро приберет к рукам всю страну! Эти люди подобны зловредным гусеницам, объедающим листву благородного дерева!
Розанна всегда знала, что характер у ее матери сильный и властный, но Джоанна редко выходила из себя. Она была истинной леди и умела сдерживать свои чувства. Теперь же голос ее звенел от негодования, а руки мелко дрожали. Розанна никогда еще не видела ее такой.