Сердце яростное и разбитое
Шрифт:
Мне очень хочется высунуться из окна, чтобы посмотреть на замок, но если я так сделаю, то у меня возникнут неприятности. Если сидящая напротив меня Нолла Верин может вести себя так важно и терпеливо, то это и мне под силу.
Когда карета останавливается, мы остаемся сидеть на местах и ждем. Один из стражников матери оглашает наше прибытие и запрашивает аудиенцию у принца. Один из стражников Эмберфолла отвечает, что нам нужно подождать, пока принц примет решение, пускать нас в замок или нет.
Матушку такой ответ вряд ли устроит.
Я ничуть не
– Карис Люран, – произносит мужской голос, – уверен, что, прежде чем объявлять войну, вы могли бы дать мне время на то, чтобы пересечь коридоры замка.
Должно быть, это принц Рэн. Никто другой не стал бы говорить таким властным тоном. У него приятный голос, в котором слышна твердость стали, но, в то же время, в нем есть мягкость, располагающая к разговору. Интересно, как выглядит принц?
Лицо Ноллы Верин принимает нейтральное выражение. На нем нет скуки, впрочем, как и заинтересованности. Сестра продолжает неподвижно сидеть на месте и ждать.
Почти молниеносно Сорра распахивает дверь кареты. Моя стражница двигается с отточенной плавностью, и в каждом ее движении отражается тренированность и единство нашей стражи. Солнечный свет резко врывается в карету, заполняя ее собой и на секунду ослепляя нас с сестрой.
Как старшая дочь, я должна первой выйти из кареты. Долгое время я считала это знаком уважения ко мне, но в последние несколько дней я начала задаваться вопросом, не готовила ли я почву для главного события: встречи публики с моей сестрой.
Сегодня меня такие мысли не тревожат. Я могу первой увидеть возносящийся высоко в небо замок, сложенный из светлого кирпича, и развевающиеся на легком летнем ветерке красные с золотым знамена. Я первая замечаю широкие мраморные ступени, ведущие к дверям замка, и две дюжины стражников, окружающих наши кареты. Каждый стражник вооружен мечом и кинжалом, они блестят золотом и серебром в солнечном свете. На каждом нагруднике изображен герб со львом и розой, который располагается прямо над сердцем.
Я первая вижу и принца. Высокий светловолосый молодой человек обладает той же поразительной красотой, что и моя сестра. По взгляду принца невозможно ничего прочитать. На юноше синий камзол, застегнутый поперек груди на ремешки. На ногах Рэна высокие сапоги. На поясе висит меч, как и у стражников, что вызывает у меня удивление. Матушка никогда не носит при себе оружия, объясняя это тем, что это первый признак того, что мы не доверяем своим подданным.
Рядом с принцем стоит миловидная девушка с бледной кожей и темными вьющимися волосами. Она одета в красное платье, которое шуршит по брусчатке, пока принц и его спутница направляются к нам. Девушка идет, прихрамывая, и я задаюсь вопросом, держит ли она принца под руку для поддержки или же это демонстрация их отношений. В отличие от юноши, по ее лицу можно понять все.
Наше присутствие заставляет спутницу принца нервничать.
Мы с ней в этом похожи.
Голос матушки разносится по округе:
– Моя старшая дочь, Лия Мара.
Принц приветствует меня кивком, и я отвечаю ему тем же, после чего отступаю в сторону, чтобы освободить место для появления Ноллы Верин.
Все взгляды устремляются на мою сестру, но я видела это все уже тысячу раз, поэтому мое внимание сосредотачивается на принце. Мне хочется посмотреть, загорится ли в его глазах интерес.
Или дело в том, что принц умеет держать себя в руках, или его не волнует внешность моей сестры, но его взгляд остается бесстрастным. Он наблюдает за тем, как Нолла Верин выходит из кареты, с тем же вниманием, которое мог бы уделить пробегающей мимо кошке.
– Моя младшая дочь, Нолла Верин, – говорит матушка. – Наследница престола Силь Шеллоу.
Принц награждает мою сестру таким же приветственным кивком, что и меня. Стоящая рядом с ним принцесса переводит удивленный взгляд с Ноллы Верин на меня.
– Ваша младшая дочь – наследница престола? – спрашивает она.
Матушка поджимает губы с недовольством. Ей не нравится, когда задают лишние вопросы.
– В Силь Шеллоу наследник не определяется порядком появления на свет, – она смотрит на Рэна. – Если бы законы твоей страны позволяли то же самое, ты бы не находился сейчас на грани внутреннего конфликта, мальчишка.
– Никакого внутреннего конфликта не существует, – отвечает Рэн.
Матушка смеется.
– Как и всегда, ты надежно прячешь свои тайны, юный принц, но я вижу, насколько неубедительны лживые речи, которыми ты кормишь свой народ.
– Мои люди живут в мире. Если вы прибыли для того, чтобы сеять смуту, я бы попросил вас незамедлительно уехать.
– До меня дошли слухи, что города начали оспаривать твое право на престол, – матушка бросает беглый взгляд на принцессу. – И также, если верить слухам, то король Эмберфолла скончался в Колумбии, правда ли это?
– Так и есть, – отвечает принц Рэн. – Вы проделали такой долгий путь, чтобы выразить мне соболезнования?
– Нет. Как я поняла, это было дело рук наемных убийц, – продолжает матушка голосом, полным скептицизма.
– Наши люди сделали все возможное, чтобы защитить короля Роланда, – заявляет принцесса. В ее голосе нет той властности, что у Рэна. Она говорит уверенно, но не так, как он. Кто-то другой, возможно, не заметил бы разницы, но я росла в королевской семье. Восемнадцать лет при дворе научили меня чувствовать разницу между людьми, которые были рождены править, и людьми, которые едва ли могут притворяться знатью.
– Ваши люди, – матушка смотрит на принцессу, и тон ее голоса подтверждает тот факт, что и от ее внимания не ускользнула эта деталь. – Неужели, принцесса Харпер?