Сердце Змея
Шрифт:
Старушка слушала внимательно и не перебивала, а потом, что-то обдумав, высказала своё мнение воинам. Те уже полностью расслабились и разбрелись по деревне, что-то говоря жителям, что они тут же стали появляться из домов. А Старейшина мягко улыбнулась мне, что-то сказала, обратившись по имени, и указала следовать за ней в дом.
Мы с Киашем переглянулись. Я вопросительно посмотрела на него, и он подарил мне почти счастливую улыбку и кивнул, потянув затем за руку внутрь строения. Что ж, пришлось идти. Даже наш сопровождающий зашёл - или лучше говорить заполз, - что-то тихо обсуждая с мужчинами этого
Внутри всё было как-то… аскетично. Минимум мебели и вещей вообще, да и стены голые. В представшей передо мной гостиной были лишь низкие настилы-сидения, низкий столик между ними и всё. А, да, ещё на деревянном потолке прикреплено что-то в виде раковины моллюска. Может, это светильник, включаемый в тёмное время суток?
Женщина пригласила меня присесть на одно из сидений, сама уселась напротив. Двое мужчин встали рядом с ней, третий уполз через простенький проход куда-то в соседнюю комнату. Киаш без стеснения уселся ко мне на колени, а сверлящий его недовольным взглядом сопровождающий сел на соседний с моим настил.
Из проёма, где исчез мужчина, появилась девушка-нагиня с глиняными чайником и кружками на подносе в руках. Она вся дрожала, пока составляла всё на столик. Даже пыталась мне улыбнуться, но страх был слишком сильным, поэтому она быстро уползла обратно.
Киаш, никого не дожидаясь, набросился на принесённые булочки и сам себе налил отвар, похожий видом и запахом на чай. Правда, на секунду замер, посмотрел на меня, на булочку, снова на меня и протянул мучное изделие мне вместе с кружкой, а себе взял другие, заслужив улыбку. Так или иначе, я сначала просканировала еду анализаторами на ладонях прежде, чем к ней приступить. И не из-за недоверия к селянам, нет. Просто вдруг пища содержит что-то, что не подошло бы моему организму?
Старушка, проследившая за манипуляциями Киаша с небольшим удивлением, что-то мне сказала, видимо, начиная разговор. Но ответил ей малыш. Сопровождающий удивлённо что-то спросил у него. Тот кивнул и опять прошипел ответ с непосредственной интонацией, в этот раз сказав и моё имя.
Что же они такое говорят? Систематизирование языка языковой программой ещё не закончено. Я посмотрела на дисплей у правого наруча. Семьдесят один процент прогресса систематизирования. Слишком мало, чтобы заговорить, но уже неплохо. Ведь это показатель, что есть очень много схожих основ в словообразовании языка их мира с предположенными мной. М-да, не зря мать послала меня получать образование переводчика. Даже сказала, что на своих железках я далеко не уеду. Как в воду глядела!
Киаш, заметив мои манипуляции, весь извернулся, чтобы посмотреть на дисплей. Даже что-то мне проворковал, широко раскрыв глаза и посмеиваясь. Вот она, детская непосредственность. С ним столько случилось, а малыш всё равно ведёт себя как беззаботный ребёнок. За что, кажется, опять заработал выговор от нага-ворчуна.
Восемьдесят пять процентов. Девяносто три. Девяносто девять. И при каждой смене цифр, мальчишка весело и заливисто что-то щебетал, удивлённо и радостно посматривая на меня и на дисплей. Даже наш сопровождающий стал заинтересованно тянуть шею в нашу сторону, чтобы рассмотреть дисплей, но быстро возвращался назад и делал независимое лицо, понимая, что я его спалила.
Сто. Панель пискнула, заставляя малыша вздрогнуть,
Сначала слова нагов не отличались от прежних, только в висках застучало от новой порции боли, но спустя несколько секунд я начала улавливать значение то тех, то других слов. Если всё пройдёт хорошо, то в ближайшие дни программа завершит процесс, и язык будет как второй родной.
Вот это да! Они ещё какого-то старичка привели в дом, чтобы тот меня осмотрел. Видимо, это лекарь. Он спрашивал у хозяйки дома симптомы моего недомогания и всё внимательней всматривался в меня. Так особо внятности не добившись, старичок с улыбкой подошёл ко мне и стал осматривать. Ему было предоставлено мало пространства для нужного осмотра, но он и не спешил ко мне прикасаться. Осматривал лишь внешне, то охая, то ахая. Ноги, руки, лицо. Особенно его заинтересовали глаза. Всматривался в них, пока я окончательно не смогла сосредоточиться на его чёрных радужках.
Удовлетворительно кивнув самому себе, лекарь что-то проговорил в сторону хозяйки, не сводя с меня взгляда. Женщина сказала что-то своим мужчинам, и те бросились вглубь дома, быстро вернувшись вместе с подавшей чай девушкой. В этот раз она спешно преподнесла мне пиалу с каким-то мутно-зелёным отваром. А старик заставил меня его выпить.
Отвар имел мятно-эвкалиптовый вкус с привкусом душицы. О, самое то для головы. Мне даже начало становиться легче. Такими темпами минут через десять-двадцать основной болевой синдром пройдёт. А пока я ловила кайф облегчения, лекарь продолжил свой осмотр.
– Осшиэс, - выдохнул он, осторожно беря меня за руку. – Нар! – и столько удивления.
– Нар? – неверяще переспросила Старейшина.
А мозг, отдавший лёгким спазмом сосудов, подсказал, что это слово одно из базовых и обозначает «человек». И что такого удивительного в этом?
– Нари се раштру! Нари анритва! – почти прорычал наш сопровождающий. Мозг выдал скорее образами обозначения слов, получилось что-то вроде «людей не существует, люди – сказка или миф». И пока я формировала образы в слова, Киаш, подползая ко мне, испугано пискнул:
– Шард!
Хм, никакого отклика на это слово. Может, тогда это имя ворчуна? Да, скорее всего.
Чуть отодвинув от себя малыша и лекаря, увлёкшегося моим лицом и волосами, поднялась на ноги и ввела на дисплей команду «открытие и автономное поддержание скафандра». С тихими пшиками мой доспех открылся, и передние панели отъехали - каждая в стою сторону, - позволяя мне вышагнуть из железного одеяния. Наги ошеломлённо ахули, а воин даже отступил назад, во все глаза смотря на моё почти голое тело. Ого! Он даже покраснел слегка!