Сердце Зверя. Дорога Воина
Шрифт:
Проснулся утром от того, что телеги остановились, людям требовался отдых. Облачившись в кожу, и прихватив оружие, направился на поиски деда.
– Дед, а где тут ручей или родничок какой?
– Вот молодежь пошла, ничего сами делать не хотят, я тебе, что карта что ли? Сам вот у леса спрашивай.
Эх, нет бы рукой махнуть, мол, там, так нет же, все бы молодежь уму разуму учить.
– Ну деда, ты же знаешь, не выходит у меня,– добавил в голос просящих и жалостливых ноток.
– Все у тебя получается, в себя же погрузиться можешь?– дождавшись моего кивка, продолжил,– можешь, а значит не ленись, ирод, все бы на горбу старика
– Не прокатило,– тихо прошептал я. Перебросив копье из-за спины в руки, сел, скрестив ноги и подтянул их под себя.
– Чего расселся, медитируй давай.
Привычно отчистив разум, начал погружаться в себя. Достиг грани с окружающим миром, и вновь уперся, не в силах ее преодолеть. Где-то на границе сознания услышал бубнящий голос деда:
– Как встанет, так и стоит, пялиться, будто баран на новые ворота, тьфу, бестолочь.
Вновь и вновь я пытался преодолеть грань, но меня вновь и вновь отталкивало.
– Слушай лес ирод,– послышался голос деда прям возле моего уха,– зациклиться в себе и ни хрена не слышит,– это дед уже бубнил для себя.
Я же попытался сделать что-то новое, не отрешаться от всего, а наоборот, вслушаться. Не открывая глаз, прислушался к окружающим звукам. Но вокруг стоял людской шум и тогда я словно через сито просеял звуки, оставив лишь шум листвы и скрип деревьев, да звуки гуляющего ветра в кронах. И тут накатило понимание, раньше я будто тот камень на сите, прыгал туда-сюда, а нужно рассыпаться на тысячу частей и просочиться. Сложно объяснить, то, что сам способен лишь почувствовать, но я будто рассыпался в пыль, стал легкой дымкой и неожиданно понял, что никакой границы нет. Навалились звуки, ощущения. Я почувствовал, себя деревом, почувствовал, как по мне течет сок, почувствовал, как ветер гуляет среди моей листвы, как наглый крот уперся в корень и потихоньку грызет его. Ощутил себя каждой травинкой, каждым листиком, каждой веточкой. Ощутить весь окружающий лес было потрясающе, будто вместо одного, у тебя неожиданно появилась тысяча тел. В голове сформировался образ ближайшей округи, он был слегка размытым, но вполне узнаваемым. Но неожиданно картинка рассыпалась, и я вновь ощутил свое тело, ощутил боль в голове и бешеный стук сердца. Открыв глаза, увидел перед собой обеспокоенное лицо деда, его красные от крови руки, которыми он вытирает мое лицо, его губы, что-то шепчущее. Но звуков не было, лишь боль. Проведя руками по лицу, понял, что из глаз и носа, сочится кровь. Дотронулся до ушей, тоже самое.
'Неужто я оглох?'– зародилась пугающая мысль.
И тут, будто дожидаясь ее, пришел звук, навалился, будто волна на берег. Крики, ругательства, и тихий шепот деда.
– Смог, смог, оболтус, справился,– такой доброты и нежности в его голосе я не слышал еще никогда.
На губы сама собой выползла счастливая улыбка и сознание померкло.
Глава 6.
Пробуждение было неприятным, на лицо уселась муха. Пытаясь согнать наглую паразитку, я повернулся на бок и едва не свалился с телеги, на которой, как оказалось, лежал. Не понимая что происходит, завертел головой, пытаясь найти в памяти последнее воспоминание.
– Ууу, да, наконец то получилось,– пробурчал себе под нос вспомнив свой успех с слиянием.
– Посмотрите ка, кто проснулся, наша неженка, даже дети пешком идут, а он на телеге разъезжает,– в голосе Кулина, прослеживались издевательские нотки.
– Что-то язык больно длинный у тебя отрос, смотри, как подрезать бы не пришлось,– осадил я его.
Поднявшись, подхватил с телеги копье, и лук и уже на ходу приладил все на место.
– А у тебя что-то гонору много появилось, смотри, как бы не поубавил,– неожиданно заявил мне в спину Кулин.
Обернувшись, и поймав его взгляд, произнес:
– Вечером посмотрим, кто балаболит, а кто дело делает,– произнес громко, чтобы окружающие слышали.
Взрослые неодобрительно покосились, но лезть и останавливать никто не стал.
Рассудив, что разговор закрыт, двинулся к обочине, там был удобный бугорок. Поднявшись на который, нашел взглядом родню и двинулся к ним.
Вокруг дороги росли могучие деревья, меж них вполне спокойно можно было проехать всаднику. Да, это не наш, пограничный лес, где даже пешими можно застрять в переплетениях кустарника. Здесь, кроме деревьев, которые забирали себе большую часть тепла и света, росли разве что травы. Да и те ели пробивались через слой пожухлой листвы.
Добравшись до родичей, был поздравлен дедом и чуть-чуть обсмеян отцом. За что тот тут же получил подзатыльник от деда. Я усмехнулся и тут же сам получил по башке.
– Не смейся над родителями,– пробурчал дед,– сегодня я буду учить тебя, приходи перед сном.
– Деда, не могу я,– увидев удивленный взгляд отца,– у меня поединок с Кулином,– виновато произнес, опустив глаза.
– Придурки молодые,– зло прошипел отец,– у нас война, племя на грани вымирания, а вам бы лишь членами помериться.
Хотел оправдаться, но не стал, все равно бесполезно, только глупым себя выставлю.
– Успокойся, сын, молодежи нужно выпускать пар,– спокойно произнес дед, и взглянув в мои глаза, спросил,– ты ведь его не убьешь?
– Нет, конечно нет, он придурок, но смерть это уж слишком.
– Ну, вот видишь, так что все в порядке.
Но отец с дедом согласен не был и до вечера я успел выслушать кучу нотаций и лекций. О создании репутации, о серьезном отношении к жизни, о заведении друзей и врагов. Много всего и в принципе с этим я был согласен, но предстоящий поединок был нужен мне. Нужен, как часть моего плана, по созданию репутации.
Незаметно стемнело, караван остановился на дороге, телеги встали плотнее. Люди разошлись, разбиваясь на семьи и разбивая костры. Тянуть время я не стал и, не дождавшись пока мама начнет готовить ужин, отправился на поиски противника.
Тот обнаружился недалеко, сидя за костром с матерью.
Стало как то немного стыдно, за то, что собираюсь сделать, но взгляд я не отвел. И никто бы не заметил на моем лице ничего кроме равнодушия.
– Ну так что, сам пойдешь, или передумал уже?– подпустив издевки в голос, спросил у него, смотря сверху вниз.
– Не дождешься когда получишь по своему наглому хлебалу?– зло прошипел тот. За что получил локтем от матери.
– Ну давай, отойдем.
Отойти далеко не удалось, неожиданно вокруг нас образовался круг. Шагов двадцать в диаметре, круг был довольно редок. Среди мужчин заметил Бурого, но отца не было. Не одобряет.
В цент круга, вышел один из старейшин, остановившись прям между нами.
– Не желаете ли закончить дело миром?– строго спросил он.
– Если только он признает, что дурень и извинится,– ехидно ответил я.