Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Шрифт:
– В этом доме не переводятся те, кому нравится кичиться грязными невежественными разбойниками, коими были их предки. Я не из их числа! – объявил философ с лисоящеричным лицом. – Восхваление любых ничтожеств, чьей единственной заслугой было потомство, в большинстве своем довольно жалкое…
– Ваши предки были не столь грязны, – перебил Мевен, – не столь невежественны или уклонялись от разбоя? Возможно, они проповедовали?
– Грязные разбойники в рясах ничем не лучше грязных разбойников в золоте!
– Вы с таким достоинством намекаете, что произошли от ызаргов, – поддержала
– Я произошел от того же животного, что и кружевные бездельники, и последние нищие, – сообщил, видимо, Сэц-Пьер. – Все мы остаемся животными, вынужденными удовлетворять свои потребности! Блудить, спать, жрать…
– Что до вас, то как вам будет угодно, – лениво оскалился Салиган, – я имею в виду ваших прародителей, но, как вы изволили выразиться, жрать с сегодняшнего дня вам придется в другом месте. Констанс, прошу меня простить, но грязное животное в этом доме отныне одно, и оно не потерпит соперников!
Дарави захохотал, барон развел ручками, баронесса… У залитого расплавленным золотом окна никто не стоял!
– Сударыня, – Эпинэ, все с теми же шалыми глазами, опустился рядом с графиней, – разрешите?
– Что?.. Конечно… Робер, где Марианна?
– Пошла… поправить прическу. Она скоро придет.
Лэйе Астрапэ, как выражается сын Жозины, хотя сейчас уместней помянуть закатных тварей. Самое для них время.
– Какой закат! – пробормотала Арлетта. – Золото… Текущее золото…
– Дорогая графиня, – барон со своим паричком был тут как тут, – вы что-то сказали?
– Ничего, – протянула женщина, косясь на заоконный пожар, – просто мне захотелось еще раз взглянуть на вашу маску. Пока не сгорело.
Глава 8
Талиг. Оллария. Бакрия. Хандава. Талиг. Южная Марагона
400 год К.С. 13-й день Летних Волн
1
– Вперед и «ура»! – шепнула графиня Савиньяк и то ли поправила проэмперадорскую ленту, то ли просто тронула за плечо. Робер благодарно сжал унизанные изумрудами пальцы и вышел к послам. Собрались все. Место покойного Гамбрина занял стройный ухоженный господин средних лет с траурной повязкой. Рядом с гайифцем темно-синей колонной высился Глауберозе, прочие дипломаты сгрудились позади, и Робер понял, что напрочь забыл титул торчащего рядом с гаунау флавионца…
Придерживая шпагу, Эпинэ пересек Гербовую приемную, в последний момент вспомнив, что нужно остановиться в шаге от дуайена. Прием был конфиденциальным, и рассчитывать на подсказки и своевременное падение графини Савиньяк в обморок не приходилось, хорошо хоть от Проэмперадора требуется говорить, а не разговаривать.
– Господа, – Робер обвел взглядом приглашенных послов, по совету мэтра Инголса мысленно называя каждого если не по имени, то по стране, – прежде всего прошу меня извинить за минувшую задержку и будущую краткость. Я не считал правильным собирать вас лишь для того, чтобы выразить свои соболезнования и заверить в том, что для поимки убийцы делается все необходимое. Я знаю, среди дипломатов принято не столько делать, сколько обсуждать, но я военный и считаю правильным говорить лишь тогда, когда имеешь что сказать…
Фразы были длинными и словно бы чужими, хотя от мысли заучить составленную мэтром речь Робер с ужасом отказался. Нет ничего глупей, чем, запнувшись на полуслове, пускать пузыри, лихорадочно вспоминая, что дальше. Они с Арлеттой обсудили, что и как доводить до посольского сведения, а потом Проэмперадор витийствовал, сестра экстерриора слушала, щурилась, весело перечисляла ошибки, и Робер начинал сызнова. Кажется, он оказался не безнадежен, потому что речь успешно летела к главному в полнейшей тишине.
– Можно считать доказанным, что мнение конхессера Гамбрина о том, как следует представлять интересы императора Дивина, было довольно-таки своеобразным. Я не намерен здесь обсуждать дела покойного, но все указывает на то, что конхессер пал жертвой человека, которого намеревался использовать в своих целях. Я думаю, этот человек уже оказывал Гайифской империи услуги определенного рода. Я думаю, что в связи с последними событиями он больше не считает выгодным и дальновидным их оказывать. Я думаю, господин Гамбрин пригрозил в случае отказа сообщить его имя талигойской стороне. Я заверяю вас, что мы будем искать этого человека, а найдя, поступим с ним по закону.
При этом моей обязанностью является напомнить вам, что Талиг может обеспечить вашу безопасность лишь до определенных пределов и что посол иностранной державы, пытаясь вынудить подданного Талига к предательству, превышает свои полномочия и рискует жизнью… – Просчитать до пяти, опустить и быстро поднять взгляд, будто господин Проэмперадор понял, что брякнул лишнее, хотя на самом деле он сказал именно то, что собирался. – Прошу мне простить некоторую резкость, я не экстерриор. И я не намерен скрывать ни имени убийцы, кем бы он ни оказался, ни причин, толкнувших его на преступление…
2
Казарский штандарт поразил Марселя в самое сердце еще при первой встрече. Вызолоченный шар, окруженный шевелящимися лентами всех оттенков желтого, оранжевого и алого, был прекрасен в своей бредовости, неудивительно, что Барха возжелал такой же, только с рогами. Ощущая себя в ответе за репутацию Великой Бакрии, виконт объяснил принцу, что есть варварство и почему в приличной державе козлиный череп впереди гвардейских полков неуместен. Барха если не понял, то поверил, но одновременно и реющее и торчащее над башнями чудо могло возродить в душе наследника Бакны сомнения.
– Баата должен покинуть Хандаву до подхода козлерии, – обеспокоенно объявил виконт. – Вместе со своим солнышком.
– Эта вещь скорей напоминает морскую гидру, – заметил, придержав очередную безымянную лошадь, Алва. – Подобные создания встречаются в Алвасетской бухте, но в главном ты прав: Баате пора нас слегка предать, а это удобнее делать на расстоянии.
– Интересно, – оживился Марсель, – он уже прочел мои письма?
– Ты состоишь в переписке с казаром? – удивился Рокэ. – Какие бездны порой разверзаются у самых ног.