Сердце звездного мира
Шрифт:
Недоумение Джека смешалось с любопытством, и он решил выяснить для себя род занятий этих необычных гуманоидов. Покинув на несколько минут космодром, он быстро нашел ответ на свой вопрос: все незанятые на погрузке гномы усердно полировали разнообразные металлические поверхности, доводя их до зеркального блеска. Глазам становилось больно от многократно отраженного света. Джек быстро вернулся к шлюпке и с трудом дождался конца погрузки. Возвратившись на борт "Арго", он отрапортовал капитану о своих наблюдениях, но Лэнджер остался невозмутим.
– Так оно и есть, Джек. За время вашего отсутствия я попытался изучить сигналы радиодиапазона. Оказалось, что эфир заполнен машинными командами сообщавшихся между собой компьютеров; никаких признаков живого человеческого голоса. Лишь на одной частоте я наткнулся на подобие развлекательной передачи... исключительный уровень бессмыслицы! По сравнению с ней коммерческие телевизионные шоу, популярные на Земле в конце двадцатого столетия - чудо интеллекта, - Лэнджер невесело усмехнулся.
– А теперь попробуем определиться с выводами. Очевидно, в этом мире роботы захватили бразды правления в свои стальные руки и стали повелителями людей.
– Революция роботов!
– воскликнул Тюфяк.
– Я всегда считал ее невозможной!
– Так-то так, Джерри, - протянул профессор, - но в машинной цивилизации существуют опасности, не заметные с первого взгляда. Одна из них реализовалась в этом мире. Разумные существа, создавшие искусственный интеллект, основанный на высочайшей скорости обработки информации, попали к нему в полную зависимость. Не умея прогнозировать возможные последствия, они оказались настолько самонадеянны, что доверили компьютерам принятие всех решений, надеясь навечно остаться хозяевами положения. Но представьте на минуту, молодые люди, - и Лэнджер возвысил голос, пытаясь донести до слушателей свою убежденность, - что кибернетический мозг распоряжается внешней политикой. Машина руководствуется формальными критериями; для нее не существует нематериальных ценностей и ей недоступны приоритеты, имеющие смысл для людей. Национальная гордость, честь, слава пустые звуки в этом случае. Пусть теория игр поможет вам оптимизировать пути достижения цели, установить баланс между выигрышем и потерями. Но в мире найдется множество вещей, к которым неприменимы арифметические действия; их нельзя взвесить ни на каких весах - свобода, частная инициатива, равенство перед законом...
– Полномочный Посланник сделал эффектную паузу.
– А вспомните о том, что просто невозможно выразить словами - момент истины, понимание, озарение... из них складываются наука, искусство и, в конце-концов, человеческая жизнь! Об этом следует помнить всем претендентам на роль повелителей машин; в противном случае компьютеры обязательно возьмут верх, - эмоционально закончил профессор.
Астронавты с удовольствием покидали механизированный мир, полностью лишенный улыбки и добра. "Арго" был введен в режим стоячей волны, но пережитое слишком задело за живое, и диалог продолжался.
– Почему вы хотели назвать планету Эдгин, сэр?
– напомнил Джек.
– В антиутопии Батлера "Эдгин, или Нигде" речь шла о тех же вещах, друг мой. Автор предсказал наступление времени, когда машины займут в жизни людей неоправданно важное место. Вспомните этих гипертрофированных маленьких человечков, суетливо ползущих от робота к роботу подобно лесным жучкам на поверхности листа, - и профессор машинальным движением пригладил волосы.
– Книга Батлера была встречена с усмешками и сарказмом, но только теперь стало ясно, что человечество ходило по лезвию ножа и только чудом избежало подобной участи. На Палинурусе мир гротеска воплотился в реальность, кошмар Батлера стал явью. Но содержание романа значительно шире одной этой темы; в нем много других глубоких мыслей, - Лэнджер вздохнул и добавил: - Поэтому название, предложенное Джерри, показалось мне более точным.
– Мне кажется, что я понял, почему Палинурус принадлежит Гегемонии, похвала профессора явно взбодрила Тюфяка, и он почти дословно воспроизвел аргументы своего наставника.
– Как на планете, покрытой водой, так и здесь образовались культуры, не способные к глобальным изменениям. И это решило вопрос о присоединении Палинуруса к Сердцу Звездного Мира со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Полностью согласен, - не спеша откликнулся профессор.
– Но от вас ускользнул еще один нюанс. Роботы на этой планете окончательно вышли из под контроля и преследуют свои собственные цели, не связанные с потребностями людей. Это развязывает руки Федерации для большой политической игры, - и Лэнджер горько усмехнулся.
– Допустим, Гегемонии понадобились два миллиона пластиковых пончиков. Что ж, Палинурус выполнит приказ, не задаваясь вопросом, по зубам ли они коренным обитателям планеты. Эта машинная цивилизация вполне может обойтись без людей, и Гегемонии хватит безжалостности и жестокости, чтобы использовать это обстоятельство.
Астронавты помолчали, потрясенные услышанным. Наконец Джек проговорил:
– Все таки я не уверен, что Палинурус - подходящее имя. Как же мореходу добраться до цели, потеряв кормчего? Корабль, оставшийся без управления, - беззащитен.
– Не совсем так, - подвел итог дискуссии профессор.
– Вас могут взять на буксир... и с курсом буксирующего судна вам, увы, придется согласиться.
Неделя шла за неделей, и снова стоячая волна пространства отделила "Арго" от остальной Вселенной. Экипажу, погруженному в тишину корабля, с трудом верилось в реальность существования внешнего мира, полного противоречий и тревог. И только изредка сигнальные лампочки приборов напоминали о недремлющем оке Гегемонии; зондирующие импульсы по-прежнему проникали в замкнутое пространство звездолета, унося и принося информацию. Астронавты понимали, что находятся под постоянным наблюдением.
С трудом дождались друзья очередной остановки. Едва раскрылся невидимый кокон, как перед ними открылся чудесный мир зеленых холмов и перистых облаков на голубом небе... Земля?! Джек внезапно ощутил приступ острой тоски по родине, но не расстроился. Сердце радовалось при виде милой, по-домашнему уютной, медленно проплывающей перед глазами планеты, где можно спокойно передохнуть, не опасаясь неприятных сюрпризов.
Но надежды не оправдались; обитатели пасторальной планеты не напоминали землян, да и картина вблизи оказалась далекой от безмятежной идиллии. Разумные существа жили в гигантских каменных замках, возведенных на мощных пилонах посреди неумолчно шумящих морей. Рокот волн, набегающих и разбивающихся о могучие стены, порождал суровую и однообразную музыку, которой были заполнены величавые строения. Их обитатели не отличались особым любопытством и равнодушно отнеслись к космической шлюпке, в которой почему-то признали каррак, верткое небольшое судно с высокой кормой, треугольными парусами и традиционной головой дракона на носу; на таких кораблях они отваживались спорить с бушующей стихией. Но вид звездных путешественников мгновенно поселил в их лягушачьих глазах ужас и желание немедленно избавиться от непрошенных гостей. Пропитанная средневековым духом культура подчинялась строгим правилам и ритуалам; каждый жест и каждое движение несли смысловую и церемониальную нагрузку, в соответствие с короткой и простой мелодией из пяти нот.
Астронавты явно не вписывались в этот мир и предпочли поскорее оставить его, сопровождаемые жуткими завываниями дудок и рогов, в равной мере скорбными и агрессивными; путешественников словно хотели смести с лица негостеприимной планеты. Таков был этот полноправный член межзвездной Федерации, встретившийся на пути экипажа "Арго".
Никто из путников не вспоминал во время полета о знаменитой звезде 61 Лебедя, прославленной в истории науки. К ней впервые применили метод параллакса для определения расстояния до Земли; и она же со своими планетами стала первым открытым астрономами аналогом Солнечной системы, что заставило ученых всерьез задуматься о существовании внеземных цивилизаций.
А теперь, неподалеку от созвездия Лебедя, в бескрайних облаках космической пыли, решалась судьба человечества, положенная таинственными силами на невидимые весы.
В одной из точек туманности Большого Угольного мешка, среди непрерывных космических бурь, некогда образовался звездный кластер. В результате этого события центр туманности очистился от пыли и газа. Одни новорожденные звезды, будучи в тысячу раз младше Солнца, принадлежали к спектральному классу В; часть из них имела планеты. Другие представляли собой холодные, безжизненные образования, застывшие на миллионы лет в ожидании гигантских флуктуаций гравитационного поля и радиоактивного излучения, способных разогреть их до такой степени, чтобы начались их собственная эволюция и непредсказуемая история.
Именно здесь обитали Вершители Судеб, кружась в своем похожем на вихрь танце; таинственные создания, ровесники Вселенной, чьим уделом была вечная молодость, которую обеспечивали, по-видимому, те же процессы термоядерного синтеза, что идут в звездах. Только редкие и маловероятные события могли прервать нить жизни Вершителя.
Глаз человека воспринимал Вершителей как мерцающие огненные шары диаметром от четырех до семи футов, чей цвет непрерывно изменялся от желтого до темно-красного. Что Вершители Судеб представляли собой на самом деле? Ответить на этот вопрос не брался никто. Делались попытки описать их состояние с помощью теории электромагнитного поля, но они оказались неудачными; природа Вершителей оставалась тайной за семью печатями. В каких терминах описать их устойчивость? И саму жизнь? Вершители Судеб были старейшими носителями интеллекта во Вселенной.