Сердцебиение
Шрифт:
— Злата! Что ты делаешь?! — кричит подруга и срывает меня с окна, падая со мной на пол.
— Нет! Отпусти меня! Я хочу к нему! — пытаюсь вырваться, с силой отталкивая подругу от себя.
— Ты сошла с ума?! — кричит она, цепляясь за меня, — а я вздрагиваю всем телом и застываю на месте. На кровати небрежно брошены красные герберы.
Точно такие же, которые мне дарил Ярослав. Свежие, без упаковки. Подруга встает с пола, хватает меня за плечи, разворачивает лицом к себе.
— Откуда ты взяла эти цветы? — спрашиваю ее я, чувствуя, как меня начинает трясти.
— Какие цветы? —
«Жду мою Златовласку там, где увидел ее впервые».
Я перечитываю эти строки снова и снова, пытаясь убедить себя в том, что они настоящие. Проговариваю эти слова вслух дрожащими губами. А в голове крутится постскриптум из записки, которую он мне оставил утром. «Случайностей не бывает. Смерть — это только начало…»
— Случайностей не бывает, — проговариваю я вслух.
— Что? — не понимает Катя, которая все это время была позади меня.
— Ничего, мне надо идти, — поднимаюсь с пола, сжимая в руках открытку. Открываю шкаф. Стягиваю с себя пижаму, надеваю первое попавшееся платье и кофту. Мне вдруг резко становится холодно, до такой степени, что мурашки по телу разбегаются, и всю бесконтрольно трясет.
— Ты куда? Я с тобой! — порывается подруга.
— Нет. Я к нему на крышу, — не обращаю внимания на шокированный взгляд подруги и буквально бегу в прихожую.
— Стой! — Катя опережает меня, наваливается на двери, преграждая мне дорогу. — Злата, все хорошо. Тебе не нужно на крышу, — медленно проговаривает она, будто я сумасшедшая. А я застываю на месте, и вновь перечитываю его записку. Может я и вправду сошла с ума. И мне все это кажется.
— Что здесь написано? — спрашиваю я, протягивая ей открытку. Катя недоверчиво ее берет.
— Жду мою Златовласку там, где увидел ее впервые, — вслух читает она, а меня резко бросает в жар от понимания, что я не брежу.
— Он ждет меня. Пусти меня к нему. Если ты сейчас же меня не выпустишь, я за себя не ручаюсь! Он ждет, понимаешь?! Я должна его увидеть, — я не знаю, что убедило Катю спокойно отойти от двери и пропустить меня в подъезд. Наверное, мой сумасшедший взгляд. Но я уже не обращаю на нее внимания. Бегу вверх по лестнице, игнорируя лифт. Застываю перед дверью на крышу, боясь ее открыть и не найти его там. Я ведь только почувствовала себя живой и не выдержу еще одной смерти. Решаюсь, открываю и прохожу на крышу. Мир уходит из-под ног. Вот он. Здесь. ЖИВОЙ! Боже, он живой!
Живой! Закрываю глаза, вновь открываю, а он остается здесь, со мной. Стоит возле парапета в застывшей позе и не сводит с меня своих пронзительно зеленых глаз. А я глотаю
Слезы беззвучно льются из глаз, и я уже даже не пытаюсь их остановить. Они значат, что я вновь чувствую, я жива, потому что он живой. Мне кажется еще немного, и я упаду от слабости и нервного истощения. А потом, меня вдруг окатывает невероятной злостью и яростью. Зачем он так со мной?! За что?! Почему не посвятил в свои планы? Почему заставил умирать без него?! За что позволил мне смотреть как он умирает?! Ненавижу его. Люто, неистово, так же сильно как люблю! Люблю! Очень сильно одержимо люблю.
Ярослав
Я знал, что она придет. Поймет, что цветы и записка от меня. Моя Златовласка просто не могла не понять, что это я. Мне даже не нужно было назначать место, всего пара строк и она знает куда идти.
Сердце как всегда ускоряет ритм только от осознания, что моя малышка рядом. Она здесь, поднимается по лестнице. Нет, как всегда, несется наверх, спеша увидеть меня. Жду ее, отсчитывая минуты до нашей встречи, а сам боюсь посмотреть ей в глаза. На крыше, как всегда, гуляет холодный ветер, но меня трясет не от холода — я панически боюсь, что она оттолкнет меня. Возненавидит, наконец, и оставит подыхать без нее уже по-настоящему. Впервые в жизни настолько боюсь потерять. Понимаю, что сам виноват, но другого выхода просто не было…
И вот железная дверь с грохотом распахивается, Злата останавливается. Глубоко дышит, осматривая мое тело опухшими, заплаканными глазками. А у меня сжимается сердце от того, что заставил ее страдать. Увидел ее и онемел от тысячи эмоций, одолевающих меня. Стою как вкопанный, сильнее сжимая парапет, и не могу пошевелиться.
— Я не мог по-другому. Так было нужно, — не понимаю, то ли вслух это говорю, то ли про себя оправдываюсь. Только Злата молчит, вновь начинает плакать, даже не утирая красивые, кристально чистые слезы, льющиеся из ее невероятно голубых глаз. Вся дрожит, кутаясь в широкую белую кофту. А я смотрю на нее и понимаю, что ничего красивее в жизни не видел. На ней легкое синее платье. Ветер перебирает золотые локоны волос, кидая их в лицо, закрывая мокрые дорожки слез, которые льются из ее глаз. Какая же она маленькая, хрупкая, но невероятно сильная девочка. Моя девочка.
— Ненавижу! Ненавижу тебя, слышишь! — наконец зло выдает она, сжимая кулаки. А мне ее «ненавижу» как признание в любви слышится. Громкое, оглушительное, настолько сильное, что сердце кровью обливается. А потом она срывается с места, бежит ко мне, кидаясь в мои раскрытые объятия, но только для того, чтобы забиться в непрекращающейся истерике. Бьет меня кулаками в грудь, плачет навзрыд и постоянно повторяет, что ненавидит. А я терплю и улыбаюсь как дурак, захлебываясь от счастья, что она со мной. Меня захлестывает волнами любви и нежности к ней. Моя. И плачет по мне.