Сердцевинум
Шрифт:
– Порядок. Давай сюда, – крикнул он наконец.
Голос был какой-то странный: может, из-за глубины, на которую Тим ушел, а может, он увидел внизу что-то чудн'oе. Рина поудобнее перехватила Лира. Она понимала, что спуск дастся ей тяжелее: одна рука будет занята, к тому же придется следить, чтобы колья не поцарапали драгоценного друга. Но внизу ждет Тим, он сможет подстраховать.
Спускаться приходилось, изворачиваясь змеей. Изнутри ствол покрывал толстый слой мха, а на одной из опор сидел крупный слизняк. Рина, только было собиравшаяся взяться за эту «ветку», брезгливо отдернула пальцы и уцепилась
Наконец они с псом тоже оказались на дне. Еле поместились в тесном пространстве.
На лице у Тима было какое-то глуповатое выражение. Он глядел прямо перед собой, удивленно приподняв брови. Рина неловко развернулась и увидела точно такое же дупло, как то, в которое влезала.
– Ты что-нибудь понимаешь? – растерянно спросил Тим, когда они выбрались наружу.
Рина помотала головой.
Как это все-таки у них получилось? Лезли по веткам вниз, хотя под землей, как известно, ветки не растут. Да еще и оказалось, что спустились обратно откуда-то сверху – тут с ветками вроде бы сходится, но не сходится со всем остальным.
Рина оглянулась на Тима – оказалось, что и он смотрит на нее с точно таким же недоумением. Рина поставила пса на землю, и тот сразу же принялся все вокруг обнюхивать, как будто впервые увидел этот двор.
А новый дом все-таки был ничего. Сумеречные тени создавали иллюзию высокой крыши: будто кровельные листы поднялись и выгнулись по каким-то своим соображениям. Только сейчас Рина заметила куски светлого покрытия, наползающие кое-где на щербатую кирпичную кладку, и даже фрагменты лепнины. Двор тоже преобразился: ажурные кроны деревьев красиво растворялись в глубине звездного неба.
Постойте-ка, как это звездного?..
– У тебя есть часы? – спросила Рина. – Что-то слишком темно.
– Так ведь еще только… Рин, гляди!
Тим вдруг схватил ее за плечо и другой рукой указал куда-то в сторону. Туда, где заканчивался их дом и начиналась вереница уличных фонарей.
Сначала Рина не могла разглядеть ничего особенного, а потом кусочек света у самой стены дома медленно сузился и совсем пропал. Странная вытянутая фигура пересекла маленький проезд. Это был человек, но в какой-то невиданной, чрезвычайно высокой шляпе, казавшейся продолжением его головы. Шляпа неестественно плясала и загибалась от быстрых шагов. Свет фонарей со всех сторон надкусывал этот силуэт, но по движениям можно было догадаться, что человек несет в руках какой-то сверток.
– Поняла, откуда он вышел? – ликующе спросил Тим.
– Из лишней двери, – шепнула почему-то Рина. – Квартиру сдали. Или она все это время сдана была, но тайно.
– Давай посмотрим?
Втроем они двинулись к боковой стороне здания, и, чем ближе подходили, тем больше Рине хотелось потереть глаза.
Лишняя дверь сильно изменилась. Куда-то исчезли ящик для почты и звонок. Теперь над входом горела вывеска с загадочной надписью «Артефактная криптолавка Витольда Льдовского», избыточно витиеватая и сверх того украшенная томным мерцанием огоньков. Они зарождались между словом «криптолавка» и именем «Витольд», пульсировали вдоль названия, и это огоньковое путешествие настолько завораживало,
Наваждение развеяла открывшаяся дверь. Она выпустила человека и облако крепкого дымного запаха. Человек неприязненно зыркнул на внезапное препятствие, неловко потоптался возле пса и отбыл, куда собирался; облако отбывать не хотело. Рина поморщилась, а Тим прочел объявление:
– Лавка работает строго одно сегодня.
– Одно сегодня… – повторила Рина. – О, смотри-ка, Лир! Нет наклейки, запрещающей вход для собак.
Наклеек не было никаких. А вот дверь оказалась тяжелой и, как только троица оказалась внутри, захлопнулась с такой силой, что зазвенели вставки из цветного стекла.
Тим застыл на пороге с диким выражением лица, а Рина бегло изучила интерьер и про себя отметила: «Ох, как недурно». На полу покоился персидский ковер, стены увивали сложные арабески. Витрины были забиты самыми восхитительными вещицами – такого средоточия реквизита Рина и представить себе не могла! «Гасители для свечей. Уважительный способ тушения», – прочитала она одну из надписей. «Отпугиватели тараканов в виде сигар, трубок и кальянов». Повсюду блестели подвески, колокольчики и чаши, танцевали планетарные маятники.
– Добро пожаловать в мою скромную лавку, – сказал низкий голос. – Благодарю за выбор бренда Витольда Льдовского.
За прилавком, спиной к посетителям, стоял мужчина. На нем был элегантный, слегка полосатый костюм и шелковый халат, свисающий с одного плеча.
Мужчина медленно повернулся к посетителям, положил на прилавок книгу, которую до этого держал в руках, и улыбка его немного приугасла.
– О, вы здесь как будто бы впервые.
– Да, прежде мы здесь магазина не видели, – сказал Тим, про которого Рина уже, стыдно признаться, почти забыла.
– Еще бы. Готов поспорить, прежде вы ничего не видели в Сердцевинуме.
Хозяин лавки выглядел уставшим и не слишком приветливым. Но Рина с Тимом оторопело молчали, и он смягчился.
– Разве вам ничего не показалось странным?
– Показалось, – кивнула Рина. – Здесь все немного… придурочное какое-то.
– Не без этого, – легко согласился продавец.
– И вы тут всего на раз? – удивилась Рина. – И даже без объявления поточнее, чем «строго одно сегодня»?
– На один раз в месяц. Но в месяцах не может и не должно быть равного числа дней. – Хозяин лавки перешел на учительский тон. – Каждый раз луна живет по-разному. Так что я и сам не могу сказать, когда вновь открою лавку в вашем доме. Кроме него мне нужно обслужить еще два с лишним десятка домов, понимаете ли.
– Это точно не наш мир, – ошалело заключил Тим. – Какой-нибудь параллельный.
Мужчина тяжело вздохнул, и Рина испугалась, что он их вот-вот выпроводит.
– Строго говоря, внутренний, а не параллельный. Поэтому, позвольте предположить, вы оказались здесь, найдя одну из червоточин и спустившись вглубь. Самый простой способ.
– А-а-а, внутренний – это как дом-матрешка, – догадалась Рина, вспомнив родительские обсуждения. – Мир-матрешка или вроде того.
– И правда, – кивнул продавец. – Неплохое сравнение, юная госпожа. Прямо-таки преинтересное, наивное в хорошем смысле.