Сердечная отрава
Шрифт:
Пока он ходил, Сирена навела порядок в спальне, даже полы вымыла. Похоже, она собиралась продолжить, но Арсений принял иное решение. Сначала он вручил ей пакет с покупками, а затем сказал:
– Спальня – твоя. Здесь и переоденешься. Никто сюда не зайдет. Обещаю.
Сирена благодарно улыбнулась, заодно обласкав его взглядом. За эту улыбку он, казалось, готов был отдать жизнь.
Арсений закрыл дверь в комнату, мельком бросил взгляд на Ширмана, который надуто смотрел на него. И так захотелось сделать ему больно!..Хотя бы словом. Но Арсений сдержался. Может, он и бандит, но точно не отмороженный.
– Здесь ты не начальник, – сказал он. – И здесь работают наши правила.
Ширману просто ничего не оставалось, как кивнуть.
– Да я понимаю.
– Я не понимаю… – фыркнул вдруг появившийся Казимир.
Он прошел на кухню, там зажег сигарету и, когда Арсений присоединился к нему, сказал:
– Не понимаю, зачем мы взяли с собой эту девчонку.
Обращался он, правда, к Ширману, который стоял в дверях кухни.
И на столе, и на стульях стояли пакеты с продуктами. А вот Буяна со Шмелем не было. Видимо, они сначала завезли покупки, а затем уже занялись парковкой. Неправильная последовательность, нельзя мелькать перед домом на машине, опасно это. Арсений отметил это мельком. Сирена завладела всеми его мыслями, он просто не мог сосредоточиться на деле. Хотя должен был. Если вдруг нападение, первой пострадает она – как самая слабая.
– Она свидетельница, – пожал плечами Арсений.
– Свидетельница чего? Как ты киллера завалил?.. Знаешь, что с такими свидетелями делают? – Казимир смотрел вроде серьезно, но ирония чувствовалась.
Как будто понимал, что творится в душе у Арсения. Да и сам он мог увлечься Сиреной. Ну не могла же ее красота оставить его равнодушным.
– Убивают, – кивнул Арсений. – И хоронят.
– Ты слышал? – глянув на Ширмана, спросил Казимир.
А тот смотрел на Арсения так, как будто он выносил приговор Сирене, а вместе с тем и ему самому.
– Но мы ее просто похороним, – продолжал Арсений. – Заживо. И здесь. До лучших времен.
– Это ты так решил?
– Это я так решил. – Арсений смотрел на Казимира без вызова, но твердо, непоколебимо.
Никакая сила не заставит его причинить зло этой чудесной девушке. Даже если она вовсе не ангел, как о ней ему хотелось думать…
Казимир кивнул, давая понять, что уважает позицию Арсения. И, насмешливо глянув на Ширмана, спросил:
– А почему Сирена?
– Как это почему?
– Ну, имя какое-то странное.
– Но это имя. А не кличка… У нас так не принято…
– По кличкам не принято?
– Нет.
– Где это у вас? У воспитанных людей?.. А мы, значит, невоспитанные? – нахраписто спросил Казимир.
Но Ширман выдержал его взгляд и даже ответил.
– Ну, ты же обращаешься ко мне на «ты». А я, как минимум, на десять лет старше тебя.
Казимир вытянул губы трубочкой, исподлобья глядя на Ширмана. Наконец, усмехнулся, раскрыл пакет, заглянул внутрь, вытащил батон колбасы и булку хлеба. И снова поднял глаза на Ширмана.
– Жрать будете, Давид Яковлевич?
Арсений вставил штекер в розетку, но холодильник заработал не сразу. Подумал немного, только тогда включился. Холодильник давно не мыли, из него воняло, но это не помешало им с Казимиром загрузить его продуктами.
На столе уже ничего не было, когда появилась Сирена. В костюме, в домашних тапочках. Она молчала, но за нее говорила ее милая, слегка застенчивая улыбка.
Она принюхалась и, нахмурив брови, подошла к холодильнику. Открыла его, поморщилась, но вместе с тем и улыбнулась, приложив пальцы к вискам. С иронией изобразила весь ужас положения.
– У нас тут немного грязно, – сказал Казимир.
Сирена удивленно глянула на него.
– Немного?! Давайте-ка отсюда!
Она махнула рукой, прогоняя с кухни всех, но Арсений остался. Здесь ему не грозило копаться в чьем-то грязном белье, а с едой возиться не зазорно.
Он вытащил продукты, Сирена взялась за тряпку. Арсений улыбнулся, глядя на нее.
– Что не так? – Она игриво и в то же время застенчиво улыбнулась ему в ответ.
– Да как-то не смотришься ты с этим… – Он взял ее за руку, провел пальцами по внешней стороне ладони, а затем решительно забрал тряпку.
– А с чем я смотрюсь?
– С белой пушистой кошечкой в руках… С шерстью горностая, – немного подумав, добавил он.
– Почему горностая? – Сирена с интересом посмотрела на него.
– Потому что у королей горностай. Белый, с темными пятнами…
– На репутации?
– Почему на репутации?
– На моей репутации нет пятен.
Сирена снова всего лишь растянула губы, но Арсений услышал ее смех – тихий, а вместе с тем звонкий как ручеек. Она вырвала у него тряпку, взяла кастрюлю с водой и принялась мыть холодильник. Она вроде бы и не торопилась, но дело горело в ее руках, работа спорилась.
– Зачем тебе все это? – спросил он.
– Зачем это мне? – Она сделала упор на последнем слове. – Я думала, это нужно всем.
– От грязи еще никто не умер.
– Ты в этом уверен?
Сирена не смотрела на него, чтобы не отвлекаться от чистки.
– Ну, я же выжил…
– Это ты о чем?
– О дизентерии… В Афгане мы всей ротой дри… животами мучились…
А еще в Афгане Арсений мог заболеть желтухой – там с этим запросто. Но ему повезло, отделался одной дизентерией. Правда, намучился изрядно, поддон выбивало так, что желудок мог выскочить наружу вместе с легкими.
– Ты в Афгане был? – Сирена лишь на мгновение задержала на нем взгляд.
– Да пришлось…
– Мама, наверное, сильное переживала.
– Мама ничего не знала.
– Как это так?
– Мама и меня не знала. И я ее не знал. Детдомовский я… Плохой.
– Почему плохой?
– Потому что сидел. Два года. За драку.
– Драться ты умеешь, – не отрываясь от холодильника, кивнула Сирена.
– И еще я бандит.
Она положила тряпку, повернулась к нему и посмотрела, что называется, в лоб.