Серебро на крови
Шрифт:
— Разрешаю.
— Разведка прошла успешно, не было найдено никаких свидетельств о том, что белые упыри направляются в нашу сторону. Ближайшие города, а именно Рододендрон, Маунт Худ, Стейблер и города вдоль реки не тронуты. Только Говермент Кэмп, но мы выяснили, что это случилось по вине самих жителей города — они допустили заразу за пределы городских стен, она быстро распространилась, а затем случился пожар. Этот случай резко отличается от того, что происходит с городами, если к их стенам подходит волна.
— Куда же в таком случае делись упыри?
Это был
Докладчик перевёл взгляд на карту, висевшую над рабочим столом, заполненную красными булавками, количество которых напоминало волну, идущую сначала в сторону города, который когда-то назывался Нью-Йорк, а теперь просто Йорк, а затем резко сменившую направление к западному побережью континента. Но затем волна остановилась и теперь разведчики всех ближайших городов ищут следы исчезнувших упырей, попутно уничтожая местные небольшие гнёзда.
— Пока мы не можем дать ответ на ваш вопрос, сэр, — негромко кашлянув, сказал докладчик.
— В таком случае — свободен. Когда будут новости, плохие или хорошие, приходи. Но не смей впустую тратить моё время, — холодно сказал мужчина у окна.
— Да. Как прикажете! — чётко проговорил парень. — И последнее, по дороге домой мы наткнулись на молодую девушку. Судя по всему, она выжившая из Говермент Кэмпа… — когда начальник никак не прокомментировал его слова, парень вновь кашлянул и добавил. — Она светловолосая и ничего о себе не помнит. Мы решили, что вам… будет…
Только после этих слов мужчина у окна обернулся.
Он был полностью седым. Длинные волосы, словно покрытые тонкой серебристой пыльцой, свободно лежали на плечах мужчины, добираясь до талии, закрытой лёгким шёлковым пиджаком синего цвета. Под стать волос, был и цвет глаз — льдистый, вымораживающий, такой, что каждый, кто смотрит, не может оторвать взгляд. Красивый, но очень холодный мужчина. Как внешне, так и внутренне, он походил на айсберг, показывавший лишь свою малую часть на поверхности океана. И на самом деле он гораздо опаснее, чем можно представить.
Когда-то он выглядел совсем по-другому. Волосы были каштановые, а цвет глаз салатовый. Он словно был моложе, но не постарел ни на день, ведь вампиры не стареют. В его внешности и манере поведения мелькала искра яркости, силы, стремления идти вперёд. А сейчас под этим холодом скрывалась жадная, смертоносная пустота.
— Что ты сказал? — очень медленно, сравнимо со змеиной холодностью, спросил он.
— Мы нашли девушку… — запинаясь, ответил оборотень, явно сбитый с толку сменой настроения своего хозяина.
— Ты сказал, что она ничего не помнит? — повторил свой вопрос мужчина.
— Да. Она так сказала, — чуть более уверенно ответил оборотень.
— Она шла в сторону нашего города?
— Д-да…
— Это меняет дело, — на лице вампира мелькнул проблеск улыбки. — Приведи её сюда.
— Как прикажете!
Дождавшись, когда парень покинет комнату, улыбка на лице Маркуса засияла гораздо шире. Он подошёл к окну и теперь уже с настоящим наслаждением стал вглядываться в разгорающийся на небе закат. Красные всполохи отражались
***
Воспоминания, воспоминания. Они шуршат в голове подобно фантикам от конфет. Бесконечно, забегая то далеко назад, то всего на пару дней. Всё путается, меняется, становится иным другим, как будто бы вся моя жизнь — это длинные-длинные горки, где скорость то запредельная, то предельно низкая. Вверх и вниз, скачет моя жизнь, устремляясь к неизбежной развязке.
Здесь, в этой сырой и холодной, как будто уже наступила зима, камере, отчаянно пытаюсь соединить в себе прошлое и настоящее. Так трудно удержаться от злости. Так трудно держать в себе это подобие личности. Слышу крики, слышу звериный вой, он так далёк, но и близок ко мне. Всё происходит не во сне, а наяву. Соединилась с ними в одно касание, приняла обличие упыря и теперь чувствую, как паразит шевелится во мне, напоминая о боли, что может преодолеть только ненависть. Злоба, гнев, агрессия, жестокость в чистом виде и ни намёка на свет. Только так можно чувствовать себя живой и при этом держать в голове свои воспоминания.
Я знаю — скоро за мной придут. Маркус для меня — как открытая книга и на каждой его странице — кровь. Так было всегда. Мне вспоминается наша поездка, попытка преодолеть его страх потерять меня, попытка понять, так уж ли мы похожи, как он мечтал… После всей той крови и боли, и после его слов… Нет. Мы два полюса одной земли. Он никогда не понимал сути наших отношений. Никогда не понимал, что если я стану такой же, как и он, то в живых останется только один. Моя человечность держала меня на крепкой, стальной цепи, но теперь все оковы пали.
Теперь сдаюсь и в тоже время оказываюсь на вершине. Это единственный путь и мне нужно пройти его до конца. Должна выдержать это испытание, должна позволить злу полностью овладеть мной, ведь только так смогу победить. И если для моей битвы потребуется уничтожить мир — я это сделаю.
***
— Виновна!
Звонкий женский голос раздаётся в чернильной тьме так высоко и гневно, что девушка, лежащая на алтаре вздрагивает и просыпается. Здесь кругом — мрак. Этот бесконечный зал с высокими каменными колоннами, уходящими в чёрную пустоту, так тёмен и грозен, массивен, безграничен, что сама мысль о нахождении здесь — внушает страх.
В его центре на белоснежном, покрытом тонким слоем серебристых, ветвящихся узоров, лежит молодая девушка в простом белом платье, доходящем до икр. У неё длинные волосы по цвету сливающиеся с поверхностью алтаря, серые, выцветшие глаза, кожа, молочная, с проступающей паутиной светящихся вен. Она похожа на призрака, бесконечно одинокого, бескровного, заблудшего… В ней видится надлом и боль, как будто она тянет на себе всю тяжесть мира.
Босая, сползая с алтаря на холодный, кутающийся в серый туман, она смотрит вперёд на маленькую серьёзную девочку, неотрывно смотревшую на неё.