Серебро ночи. Примум. Книга 2
Шрифт:
– Вот и еще цыпочки появились! И кто это у нас?
Показывающая Амирель дорогу виконтесса взвизгнула, когда ее обхватили грубые руки.
– Ух, какая пышечка! Жаль, что не так молода. – Молодчик с одной серьгой в ухе ущипнул ее за щеку.
– А какая тебе разница? – лениво поинтересовался парень в залитом красным вином зеленом камзоле. – Юбку на голову,
Амирель скинула с головы капюшон и обвела пылающим синим взглядом распоясавшихся бузотеров. Воцарилась испуганная тишина.
– Колдунья! – выдохнул один из них и на цыпочках стал красться к дверям, намереваясь сбежать.
– Стоять! – приказала Амирель и рявкнула: – Где Фугит?
Ближайший из буянов показал дрожащим пальцем на коридор.
– Я сейчас вернусь, – зловеще пообещала им Амирель. – А вы стойте здесь и никуда не уходите. И чтоб было тихо! Потом я разберусь и с вами.
Едва она прошла в коридор вместе с виконтессой, как мужчины попытались оторвать ноги от пола, но не смогли. Видевший все это Атан с удовольствием приложил своей палкой по задам охальников, и они только охали от боли и возмущения, не в состоянии произнести в ответ ни слова.
– Они наверняка в спальне! – виконтесса побежала вперед, распахнула дверь и чуть не упала от увиденной там ужасной картины.
Ее дочь была распята на кровати нагишом за ноги и за руки, привязанные за столбики балдахина, а высокий мужчина со спущенными штанами стоял рядом, закончив свои дела, и довольно ухмылялся. Его лицо было желтоватым, глаза мутными, на скулах багровели неровные пятна. Он производил впечатление глубокого пьянчужки.
– Что ты натворил, подлая скотина! – виконтесса с воплем подскочила к нему и принялась наотмашь хлестать его по плечам.
Он одним толчком отправил ее на пол.
– Что это за глупая бабенка? – он вовсе не ждал ответа на этот вопрос, неторопливо натягивая штаны.
Амирель выступила вперед и злобно проговорила:
– Это виконтесса Парнери, вдова героя, защищавшего Терминус от врагов. А ты обесчестил ее дочь.
– Вот как? – Фугит озадаченно наморщил лоб. Связываться с аристократами он не желал. Здесь уже закон о неприкосновенности его драгоценной персоны не действовал. – А разве они не купцы? Почему же тогда живут в купеческом квартале?
– Какая разница, где они живут? Какое право у тебя, ничтожество, оскорблять кого бы то ни было? – Амирель с трудом смиряла растущую в груди ненависть к этому самодовольному и наглому мерзавцу.
Фугит отмахнулся от ее негодующих слов, как от надоедливой мухи.
– Что хочу, то и делаю! Все мои предки так жили, почему мне нельзя? Во мне течет кровь Сордитов, которую все называют грязной! Вот я и оправдываю это звание по мере моих слабых сил! – и он развязно расхохотался. – Впрочем, если ты завидуешь, – он похабно подмигнул ей, – то ложись рядом. Меня и на тебя хватит!
– В самом деле хватит! – она сделала стремительный шаг вперед и уже привычно скомандовала: – На колени!
Выпучив глаза, тот упал перед ней и только тут увидел синие глаза.
– Надо же, сама королева пожаловала! – он рассмеялся, закинув голову.
И тут же осекся, получив болезненный щелбан по лбу.
Амирель, в точности повторив то, что не раз видела от Ферруна, потерла занывшие от удара пальцы. Оказывается, раздавать щелбаны вовсе невесело и даже больно. Или она просто никогда этого не делала, а без привычки это нелегко?
После ее щелчка от головы мужчины отлетело мутноватое облачко, и она ахнула про себя: да он тоже, как и Агнесс, находился под заклятьем графа Контрарио!
Фугит потер разболевшийся лоб и грязно выругался.
Склонившись к нему, она угрожающе приказала:
– Повторяй за мной, ничтожество: «Я клянусь любить и почитать виконтессу Каролину Парнери, с которой обвенчаюсь завтра в главном храме Купитуса».
Фугиту захотелось отгрызть себе язык, но он был вынужден повторить беспощадные для себя слова. Амирель продолжила:
Конец ознакомительного фрагмента.