Серебряная луна
Шрифт:
Арман дрался молча. Герцогиня кричала, подбадривая графа и издеваясь над Арманом.
С первого момента стало ясно, что силы мужчин равны. Граф был старше и поэтому не так проворен, как Арман, зато опытнее — его изощренные приемы поначалу несколько смутили Армана. Но молодость и отличная реакция помогали ему твердо стоять на ногах, избегать ловушек, сражаться ровно и без видимого переутомления.
Бросив взгляд на солдат, Рэв увидела странное зрелище. Французы положили оружие, подошли ближе к англичанам, и все вместе с интересом и возбуждением, даже с азартом следили за ходом поединка. Броски, отступления, отраженные атаки, молниеносный блеск стали. Оба противника уже успели разогреться, обычная бледность графа сменилась легким румянцем на впалых щеках. Временами у Армана было преимущество, но потом он терял его, отступая под натиском неистовой, смертельно опасной атаки графа. Жизнь ему спасала быстрота движений. Вот он уже перешел от обороны к нападению. Граф парировал его выпады, проявляя великолепное мастерство владения шпагой.
Рэв подумала, что, если бы это не был вопрос жизни и смерти, она бы, наверное, тоже вместе с солдатами и моряками увлеклась искусством фехтовальщиков. Но она все время помнила об одном: на карту поставлена жизнь Армана и ее. Если он потерпит поражение, то ее жизнь можно считать законченной, и она будет просить только о том, чтобы умереть вместе с ним. Молясь за Армана, она поняла, что видит старую как мир борьбу между добром и злом. В Армане было что-то юное и мужественное, сильное и чистое. Он сражался сосредоточенно и четко, не пытаясь нарушить дуэльный кодекс, существующий не одну сотню лет. Настоящий рыцарь — чего никак нельзя было сказать о графе.
Скривив губы, изрыгая оскорбления и ругательства, пытаясь с помощью нечестных приемов получить перевес над противником, он становился все более фанатичным и злым. Да, только сейчас Рэв до конца осознала черную сущность графа, потому что именно в такие моменты наивысшего напряжения проявляется истинный характер человека.
Когда уже всем казалось, что дуэль будет продолжаться вечно, со скалы внезапно раздался крик. Все обернулись. Там стояли всадники и несколько пехотинцев.
Подкрепление прибыло! Иможен закричала в экстазе. Оружие графа замерло в воздухе, крики отвлекли его, но оборачиваться он не стал. А Армана словно и не касалось то, что происходило вокруг. Был только бой! Граф отвлекся на миг — Арман получил преимущество. Выпад — и острие шпаги вонзилось графу в грудь, чуть выше сердца.
Долгую, бесконечную секунду он стоял, странно удивленный и впервые с начала дуэли умолкнувший; потом рухнул на песок.
Арман рывком вынул шпагу, поднял голову и увидел спускающихся со скалы императорских солдат. Офицер ждал приказа от Армана.
— Все в лодку!
Французы гуськом спускались по тропинке. Они шли попарно и достигли береговой полосы почти в тот момент, когда Арман прыгнул в лодку и опустился рядом с Рэв. Моряки, забежав в воду, столкнули лодку с песка и забрались в нее. Тут же мощно заработали весла. Французы бежали к кромке воды, но, заметив лежащую фигуру, приостановились. Иможен присела рядом и перевернула графа на спину. Из его открытого рта хлынула кровь, незрячие глаза смотрели в небо. Герцогиня содрогнулась от ужаса и поднялась. Лодка удалялась от берега, а солдаты провожали ее взглядами.
— Чего вы ждете, мерзавцы? — закричала Иможен. — Стреляйте, стреляйте, пока еще можно достать!
Однако солдаты не спешили подчиняться ее приказу. Они ждали своего командира, молодого, розовощекого, запыхавшегося от бега. Он с восхищением уставился на Иможен, прекрасную даму, с колечками темных волос, развевающихся над белым лбом.
— Тот, кого мы ищем… кто скрывается под именем маркиза д'Ожерона… он ушел?
— Он в той лодке! — гневно ответила Иможен. — Прикажите вашим тупицам стрелять!
— Конечно, мадам!
На лодке этого разговора уже не слышали, но отлично видели, что происходит на берегу. Арман быстро стащил Рэв со скамьи и усадил на дно.
— Спрячьте голову, любовь моя, сейчас будут стрелять, хотя заряжают очень медленно!
— Давайте, ребята, поднажмите! — подгонял своих офицер. — Еще несколько гребков, и мы в безопасности!
С берега прозвучал залп мушкетов. Над водой просвистели пули. Одна попала в борт, и все услышали, как треснуло дерево. Рэв испуганно повернулась к Арману, он сгреб ее в объятия.
— Ничего не бойтесь! Не для того мы прошли через все это, чтобы погибнуть от шальной пули!
— Нажимай, ребята, нажимай!
Лодка летела над водой, как на крыльях. За первым залпом последовали второй и третий, но пули уже не доставали беглецов. Рэв дрожала, уткнувшись лицом в шею Армана.
— Эй, на судне!
Услышав крик, она подняла голову и увидела британский военный корабль с огромными пушками по бортам и мачтами, чернеющими на фоне лунного неба. Спустили веревочную лестницу. Арман помог Рэв забраться по ней, чьи-то руки наверху подхватили ее, перенесли через фальшборт и поставили на палубу. Офицер в мундире, расшитом золотыми галунами, галантно поцеловал ей руку, а затем поздоровался с Арманом.
— Добро пожаловать, милорд, — сказал он. — Рад видеть вас целым и невредимым. Мы беспокоились, почему от вас так долго не было вестей.
— Вы должны меня простить, но многие причины, в том числе и потеря памяти, помешали мне прибыть раньше, в оговоренный срок, — ответил Арман. — Зато для отца у меня есть такие новости, что он простит мне эту задержку!
Потом в кают-компании Рэв показалось, что Арман нарочно старается не смотреть на нее, а ведет оживленную беседу с капитаном, давая ей время собраться с мыслями и успокоить лихорадочное биение сердца. В кают-компании, где они обедали, был низкий потолок с дубовыми перекладинами, резные дубовые столы и стулья, и освещалась она двумя большими висящими фонарями. При их свете Рэв обратила внимание на изучающие глаза Армана, словно он впервые увидел ее. Капитан уже откланялся, она осталась вдвоем с Арманом и вдруг нежданно-негаданно ее накрыла волна паники. Она влюбилась в Армана, когда понятия не имела о его положении в обществе. Он просто вошел в ее жизнь и в сердце — единственный человек, имеющий для нее значение!
Она безоговорочно приняла его любовь, но тогда у нее было поместье и высокий титул. Теперь она нищая, беглянка, скрывающаяся от правосудия, у нее нет ничего, кроме безграничной любви к человеку, с которым бежала из родной страны.
Она не осмеливалась посмотреть ему в лицо, а когда, в конце концов, заставила себя поднять глаза, то увидела в уголках губ чуть заметную улыбку. Рэв глубоко вздохнула:
— Мне надо кое-что сказать вам.
— Я жду, — не сделав ни малейшей попытки помочь ей, ответил он.
— Дело в том, — нервно ломая пальцы, запиналась Рэв, — что сразу же, поднявшись на борт, я заметила, с каким почтением относится к вам капитан судна, и представила, что ждет нас в Англии. Вы — сын премьер-министра великой страны, у вас есть дом, положение в обществе, состояние. Я же — никто! У меня нет ни страны, ни дома, ни денег! Мы встретились при необычных обстоятельствах и… полюбили друг друга. Потом из-за предательского удара вы забыли про эту любовь и долго считали, что наши отношения носят совсем иной характер. Теперь, когда к вам вернулась память, события развивались так, что у нас не было времени поговорить об этом! Практически мы не были наедине с того момента, как вы вспомнили, что произошло там, у озера!