Серебряная пуля в сердце
Шрифт:
– Хорошо, Тая. Давайте вернемся к Стелле. Итак, вы искали ее, звонили в тот день, но она так и не отозвалась. Ваши действия?
– Честно говоря, я подумала тогда, что она просто разозлилась и уехала домой. Что разозлилась в первую очередь на меня. Поэтому на звонки не отвечает. Ну, у меня тоже характер взрывной. Я сразу после собрания, которое, надо сказать, ничем хорошим не закончилось, то есть даже голосования как такового не было, пообщалась с нужными мне людьми, да и отправилась к себе домой. Надо сказать, что я не звонила больше Стелле. Тоже на нее обиделась. Могла бы, в конце-то концов,
– А как вы узнали о трагедии?
– Мне позвонила одна моя знакомая, которая тоже присутствовала на этом собрании. Она сказала, что забыла там, на стуле, пакет с вещами, и ей пришлось вернуться. А когда она вернулась, в гимназии уже была полиция, уже нашли тело Стеллы…
– Как зовут вашу знакомую?
– Нина Орешина. Если хотите, я могу дать вам ее телефон.
Глафира, общаясь с Таисией, никак не могла взять в толк, почему эта вполне адекватная, серьезная женщина повела себя так легкомысленно, узнав о смерти своей самой близкой подруги? Почему не призналась Дмитрию в том, что это она пригласила Стеллу в гимназию? Почему сразу же порвала с ним все отношения?
Привыкшая доверять своей интуиции и подозревая всех и вся, Глафира, улучив удобный момент, установила два «жучка» слежения в квартире – на дверце буфета в кухне и в комнате, между фарфоровыми безделушками на книжной полке.
Между тем ничего не подозревающая Таисия, увлеченная беседой, которая, по сути, была призвана несколько облегчить ее чувство вины, поскольку у нее появилась возможность рассказать заинтересованному человеку все, что она знала о последних часах жизни Стеллы, заварила еще один чайник чая и принялась разливать его по чашкам.
– Я знаю, о чем вы думаете. Вы осуждаете меня. Но я тогда жила как в тумане, и мне постоянно казалось, что смерть Стеллы – страшный сон. Что вот сейчас я проснусь, наберу номер и услышу ее чистый, родной голос. И что снова будет все хорошо и спокойно. Но я не просыпалась. Мне было страшно. Я боялась, что мне придется ходить в прокуратуру, как на работу, и доказывать, что я не верблюд. Я струсила, вот и все…
– Да-да, конечно, я понимаю вас… Спасибо за флешку. Вот вам моя визитная карта. Вдруг вспомните еще что-нибудь важное? А я, в свою очередь, позвоню вам и скажу, когда и куда подъехать, чтобы составить фоторобот того «слона». Да, Таисия… Скажите, у вашей подруги ведь были какие-то знакомые, друзья… Не было ли среди них особы по фамилии Фионова. Нина Фионова?
– Нет, никогда не слышала. А что?
– Или – Тамара Белова.
– Тоже первый раз слышу.
– Если бы Стелла общалась с этими женщинами, вы бы об этом знали?
– Разумеется! Стелла была со мной откровенна, и я знала, с кем она общалась. У нее был очень узкий круг знакомых. В основном это были работники музея. Но с ними она тоже не особенно-то любила встречаться помимо работы. А кто эти женщины?
– Еще один вопрос. Вы помните, хотя бы примерно, какие украшения носила Стелла? Цепочку с подвесками? Кулоны?
– У нее была красивая золотая цепочка, тяжелая, дорогая, ей подарил ее Дима. А крестик она
– Понятно. Еще?
– В основном она носила этот комплект, причем крест прятала под одежду, не считала нужным демонстрировать такое количество золота. Но в последнее время у нее появилось еще одно украшение, она сказала, что это не золото, но вещь выглядела прямо как золотая. И цепочка тоже была, как она говорила, не из чистого золота, вроде дорогая бижутерия, на этой цепочке висела монета, очень красивая, массивная.
Глафира не верила своим ушам. А Лиза всегда посмеивалась над ней, над ее теорией неслучайности событий. Вот ведь! Сейчас она услышала от Таисии о таинственном кулоне, который свяжет эти три смерти: Стеллы, Нины и Тамары!
– Монета какая-то странная, словно и не монета, там изображена женщина в шляпе. Я не могла не спросить Стеллу, откуда у нее эта вещь, и она мне сказала, что купила недавно, что сама удивилась, насколько это недорогая вещь. Хотя выглядит шикарно!
– А в тот день, когда она погибла, на ней был этот кулон?
– Да, был. Она его вообще не снимала. То есть, помимо него, под одеждой она носила крест, а этот – поверх, и было очень красиво. Вы что, думаете, что ее могли убить из-за этого кулона?
– Пока что ничего не думаю… Спасибо, Тая, вы мне очень помогли.
Глафира распрощалась с Таисией и быстро, насколько это было возможно, добежала до машины, заперлась в ней и открыла ноутбук. Сердце колотилось под теплым свитером, было трудно дышать. «Надо худеть, срочно, так больше продолжаться не может. Я не смогу работать, не буду нравиться мужу».
На экране появилось видео. Таисия, усевшись в расслабленной позе на диване, с чашкой чая в руке, разговаривала с кем-то по телефону:
– …Что будет, если они догадаются о нас с тобой! Представил? Ужасная ситуация! И это просто чудо, Гера, что они еще ни о чем не догадались. Я же говорила тебе, что мне приснился нехороший сон. Эта Глафира так смотрела на меня, так смотрела… Я чувствую, что она не верит ни единому моему слову. Уверена, что не сегодня завтра они уже будут у тебя, поэтому будь осторожен. Веди себя так же, как и тогда. Ничего не знаешь, очень сожалеешь, о беременности не знал и все такое… Что? Знал? Хорошо, скажи, что знал, но жениться не собирался. Это же не преступление какое. Ты придешь сегодня? Я свининку замариную, салатик приготовлю… Ладно, Герочка, целую тебя. Будь осторожен.
Таисия отключила телефон, поцеловала его и как-то очень весело, чуть ли не вприпрыжку отправилась на кухню – мариновать свинину.
11
– Я не очень-то люблю кабанье мясо, мне оно кажется жестковатым. Хотя здесь неплохо готовят…
Лиза ужинала в охотничьем ресторане «Кабанья голова» вместе с Германом Каштановым. Она позвонила еще днем, представилась, сказала, что хочет поговорить, и Герман как-то уж подозрительно легко откликнулся на ее приглашение, больше того, сказал, что закажет столик им в «Кабаньей голове» и что он и сам рад поговорить о Стелле.