Серебряная пуля

Гладкий Виталий Дмитриевич

— Ладно, давай французское… — согласился я с некоторым сомнением.

— Да ты не переживай, — понял мои колебания Чабер. — Продукт что надо.

Французское виски и впрямь оказалось выше всяких похвал. Я пил и думал. Мысли были вялыми, беспорядочными, а иногда и вообще бессвязными.

Похоже, я заехал в тупик… Причем тупик очень опасный. Если менты узнают, что я побывал в квартире Таркана перед самой его смертью, тюрьмы мне точно не миновать. Нужно алиби… Бемц! Надо его просить. И прямо сейчас. Я достал мобилу и бросил взгляд на Чабера. Он включил телевизор и смотрел бои без правил.

Кроме меня в баре была еще одна парочка, но им было не до окружающих. Пара сидела в дальнем углу и занималась тем, чем обычно занимаются молодые люди — парень, по виду совсем зеленка, и девчушка целовались, да так смачно, что у меня, старого жеребца, даже слюнки потекли.

— Алло, Кеша!

— Это ты, Алекс? — удивился Бемц.

— А то кто же? У меня к тебе важное дело.

— Грузи.

— Кеша, ты можешь меня выручить?

— Мог бы и не спрашивать. Как пионер, всегда готов.

— Дело серьезное…

— Да хоть какое.

— Лады. Пожалуйста, забудь наш разговор про Таркана. Я у тебя ничего не спрашивал, ты ничего мне не говорил. И еще одно… — Я бросил взгляд на свои наручные часы. — Мы с тобой попрощались… — Я назвал время, быстро вычислив в уме, сколько минут мне могло потребоваться, чтобы из Брехаловки доехать домой, а затем дойти до бара Чабера.

— А что стряслось? — встревожился Бемц.

Я немного поколебался, но затем решил быть откровенным до конца. Нельзя Кешке врать, он может обидеться.

— Твой коллега приказал долго жить.

— Да ты что?! Не может быть!

— Точно. Незадолго до моего прихода.

— Ну дела… Кто это его?

Вопрос был чисто риторическим, но я ответил:

— Тебе лучше знать. Он получил свинцовую примочку в лобешник. У кого из ваших есть ствол?

— Да почти у всех, — пробурчал Кеша.

— Не боятся?

— Без ствола в «поле» делать нечего. Это только дилетанты-новички выходят на промысел с миноискателем, перочинным ножиком и саперной лопатой. Слишком много людишек вокруг нас топчется, которые любят получать все на халяву. Могут и порешить.

— Да-а, тяжела жизнь подростка…

— Так ты боишься, что могут на тебя подумать?

— Боюсь, Кеша, ох боюсь, — признался я честно. — Тем более что я сейчас безработный.

— Понял. Можешь не сомневаться — если дело дойдет до ментуры, я скажу все как надо.

— Спасибо, дружище! За мной не заржавеет…

На этом наш разговор и закончился. Положив мобилку в карман, я окликнул Чабера:

— Который час? А то мои котлы что-то забарахлили. Только точно.

— Тебе прямо сейчас сказать?

— Ну. Будь добр…

Чабер недовольно буркнул что-то себе под нос — ему очень не хотелось отрываться от голубого экрана, где шло дикое месилово, — и пошел в свой крохотный кабинетик, который располагался рядом с подсобкой. Я знал, что у него есть очень дорогие наручные часы-хронометр, и он берег их, надевая только в исключительных случаях. Чабер хранил часы в своем сейфе.

Вернувшись, он сообщил мне точное время, и я, поблагодарив, демонстративно, на виду, начал подводить стрелки на нужные цифры. Теперь можно быть уверенным, что Чабер запомнил, с которого часа я торчал в его заведении, — он обладал хорошей визуальной памятью. Наверное, это качество присуще всем, кто работает в сфере обслуживания.

Сварганив себе на скорую руку какое-никакое алиби, я продолжил несвойственные мне мыслительные упражнения. Получалось не очень, но от безысходности и отчаяния даже самый тупой человек иногда проявляет чудеса прозорливости.

Все выходило на то, что неизвестный киллер очень хитрый и предусмотрительный тип. Он просчитывает все варианты расследования, как компьютер. Конечно же Таркана он убил не для того, чтобы подставить меня. (Эта мысль меня тешила и согревала, хотя в глубине души уже начал шевелиться червь сомнения.) Да и вряд ли он мог предполагать, что я пойду по его следу. Чего ради? Просто киллер сбивал с толку милицию.

Но что же все-таки за всем этим скрывается? По мне — явно присутствует чертовщина, вспомнил я ворон и поход к знахарке. Как это глупо и нелепо! В наш просвещенный двадцать первый век — и какие-то козни нечистой силы. Да это просто бред!

Нет, всему должно быть найдено рациональное, приземленное объяснение. Однако экскурс Георгия Кузьмича в историю характерников уводил мои мысли в сторону, противоположную здравому смыслу. Африкан — колдун? Возможно, это чушь, но в его годы быть таким бодрым и крепким — это что-то из ряда вон выходящее. Но как он мастерски притворялся! Даже я, человек близкий, поверил в его старческую немощь, хотя то, как лихо Африкан отделал хануриков, уже могло посеять в мою душу некоторые сомнения.

Не посеяло. Может, это и хорошо. Теперь я наследник Африкана, и мне принадлежит его шикарно обставленная квартира, стоящая больших денег. Интересно, а счет в банке у Африкана был?..

Да-а, брат, похоже, ты влип по самое не балуй. А тут еще эта знахарка… как ее?.. Анастасия Спиридоновна ужасняк на меня повесила. Заколдованный я, видите ли. В коконе сижу. И чтобы вылезти из него, очиститься от скверны, надо отыскать нечто такое, о котором она не имеет ни малейшего представления. А я — тем более. Идиотизм чистой воды! Или я схожу с ума, или люди вокруг меня чокнутые. Другого объяснения всем этим фактам и странностям я найти не мог.

Я сидел возле окна, за которым размеренно и обыденно текла городская жизнь. Иногда я бросал взгляд на какую-нибудь симпатичную кралю, которая цокала каблучками по тротуару, но мои реакции были притуплены, а из всех чувств присутствовало лишь одно — напиться и забыться.

Так и произошло, а потом я почувствовал, что оживаю. Даже несколько мрачноватый интерьер бара Чабера заиграл всеми цветами радуги и показался мне по меньшей мере обстановкой ресторана высшей категории. А пошло оно все!.. Чего тебе бояться, парень? Мало ли ты смерти заглядывал в лицо? И ничего. Авось и теперь пронесет. Тем более что никакой вины на мне нет.

В очередной раз взглянув в окно, я оцепенел. На меня смотрела чья-то страшная физиономия.

Ну точно из фильма ужасов — будто из могилы восстал мертвец. Глазищи словно бельма, волосы взлохмачены, кожа на харе темная, морщинистая, в струпьях, а в большом щербатом рту, который был открыт в безумной улыбке, как почтовый ящик, торчали желтые гнилые зубы, будто у старой лошади.