Серебряная пуля
Шрифт:
И вот теперь, когда он подъехал к внушительному административному зданию, где ему предстояло пройти собеседование, он вспомнил колледж… Более десяти тысяч секретарей, техников, ученых, администраторов, работающих здесь, шли по аллеям, пересекали лужайки в это раннее мартовское утро, одни — не спеша, другие торопливо, точно опаздывали на очень важный экзамен, причем многие несли кожаные папки, и большинству из них на вид было лет двадцать — тридцать.
Припарковавшись на стоянке возле административного здания, Логан посмотрел на часы — пять минут в запасе до встречи с Реймондом Ларсеном, главой медицинского отделения.
Он, конечно, знал это имя. Дэн встречал его в престижном журнале «Хроника отечественной медицины», ежемесячнике с плотными и глянцевыми страницами, название которого набрано внушительным черным шрифтом на светло-зеленой обложке. В Клермонте все, кто претендовал на серьезную карьеру, штудировали каждый номер от корки до корки, и не только из-за ценности содержания, но и для самозащиты — если ты ссылался на «Хронику», ты ссылался на Библию.
Так вот Ларсен — один из авторов этой Библии.
В офисе секретарша Ларсена, совершенно бесцветная пожилая дама, спросила его имя и велела посидеть. Но, прежде чем он успел опуститься в кресло, Ларсен торопливо вышел в приемную. Высокий и прямой, как шомпол, он чем-то напоминал Ли Марвина. Босс остановился и бросил взгляд на секретаршу.
— Он ко мне?
— Доктор Логан, — ровным голосом сообщила дама. — Кандидат в команду по новой программе.
Ларсен смерил его быстрым взглядом. Ясно — ему не понравилось то, что он увидел. Ни слова не говоря, он протянул руку и взял у секретарши папку Дэна.
— Пойдемте.
Несмотря на благоговение, Логану тоже мало понравилось увиденное. Ларсен был похож на сержанта морской пехоты и вел себя немногим лучше. С какой-то грубой нетерпеливостью, глухим, рычащим голосом он отдавал команды. А внешность? Стрижка, как в фильмах пятидесятых годов. Интересно, этот парень ладит со своими пациентами?
У себя в кабинете Ларсен сел за стол, показав молодому человеку на стул напротив. Пока он листал дело, Логан осматривал кабинет. Стены совершенно голые, только дипломы из Принстона и Гарварда. На большом столе красного дерева лишь телефон и аккуратная стопка бумаги. Никаких безделушек, никаких фото дорогих и любимых, если вообще такие существуют, в природе.
Но были книги. Полки, полки, полки с книгами по всем аспектам раковой медицины. Логан узнал некоторые. Том, написанный директором АИРа Маркеллом, причем все четыре издания. «Гинекологические злокачественные образования» Соерхавта. Был том самого Ларсена «Желудочно-кишечные заболевания». Книга зажата между двумя другими, переплеты которых, некогда чистые и скрипучие, уже потрескались и поблекли. Музейные книги. Логан даже удивился: для чего это он держит их здесь?
— Я смотрю, у вас рекомендации от Л. Д. Грейнера, — вдруг проговорил Ларсен.
— Да, сэр.
Логан знал этого Нобелевского лауреата, химика, по Стэнфорду, по факультету молекулярной биологии. После защиты докторской диссертации Дэн поменял свой предмет и перешел к медицине. Отношения его со знаменитостью были исключительно теплые. Тот вел себя с ним по-отцовски. Именно после яркого доклада Грейнера Логан и принял окончательное решение уйти в медицину.
Неожиданно он понял, что Ларсен воспринял это с неудовольствием.
— А могу я узнать, почему вы бросили молекулярную биологию буквально через шесть месяцев после защиты докторской? Это не свидетельствует о вашей преданности делу.
Логану надо было собраться с мыслями.
— Я любил свою работу, — сказал он, — в лаборатории с доктором Грейнером было ужасно интересно и с интеллектуальной точки зрения, но чего-то не хватало. Связи между тем, что я делаю, и практическим применением этого. В то время как медицинские исследования…
— Да, этим вы могли помочь людям, — закончил Ларсен его мысль. Логану показалось, что тот насмехается над ним.
— Да, что-то в этом роде, — согласился он.
— Вы понимаете, конечно, что у нас много заявлений от перспективных ученых и всего несколько мест.
— Да, понимаю.
— Хорошо. Я не хотел бы порождать у кого-то иллюзии. — Он захлопнул папку. — У вас есть вопросы?
На самом деле у Логана было много вопросов, начиная с того, какого рода исследовательские возможности могли у него быть как у новичка, но предложение Ларсена звучало формально, и казалось, его вопросы только вызовут у него раздражение.
— Нет, сэр, я много прочел об Американском институте рака.
— Скажите мне, доктор Логан, вы женаты?
Вопрос застал врасплох.
Какое это могло иметь отношение к делу?
— Нет, сэр, не женат.
— Понятно. — Ларсен встал и протянул руку. — Ну что ж, спасибо, что вы пришли. Мы вам сообщим о нашем решении.
Беседа, которая, как предполагалось, займет полчаса, длилась всего десять минут. И у него оставалось сорок минут до следующей. Потрясенный, Логан даже не был уверен, хочет ли он идти на нее.
Поднимаясь по ступеням своей карьеры, он невольно узнал, что такое зависть, двуличие, подлость. И уже прекрасно понял, что серьезная медицина почему-то влечет к себе людей с трудным характером. Но никогда раньше он не испытывал столь полного презрения к собственной персоне.
Как мог человек с репутацией Ларсена — врача, учителя — вести себя так?
Сев на скамейку возле здания, он вынул из кармана номер «Вашингтон пост», купленный в аэропорту. Он смотрел на текст и никак не мог сосредоточиться на нем. Он чувствовал тупую тяжесть внутри черепа, что предвещало головную боль. И он подумал, даже не заметив иронии ситуации: «Где здесь можно взять аспирин?»