Серебряная рука
Шрифт:
Сундук стоял так, что Корум не видел его содержимого.
Файахэд осторожно вынул из сундука какой-то сверток.
— Вот, — сказал король. — Последнее из Сокровищ Кэр-Ллюда.
Корум решил было, что король Туха-на-Мананнаи шутит, ибо в руках он держал настолько истрепанный плащ, что его постеснялся бы одеть и последний крестьянин. Он выцвел настолько, что невозможно было понять, каким был его первоначальный цвет.
Бережно, едва ли не нежно, явно благоговея перед древней реликвией, король Файахэд протянул плащ Коруму.
— Вот
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДАР КОРОЛЯ ФАЙАХЭДА
— Его носил какой-то герой? — спросил Корум. Иного объяснения тому почтению, с которым король Файахэд относился к старому плащу, просто не было.
Похоже, вопрос Корума несколько озадачил короля Файахэда.
— Да. Если верить нашим легендам, в самом начале войны с Фой Мьёр, плащ принадлежал одному из наших великих воинов. Иногда это одеяние называют просто Плащом, но чаще — Плащом Арианрод. Если быть точным, плащ принадлежал не герою, а героине, ибо Арианрод была женщиной — сидхи, и пользовалась заслуженной славой и любовью у народа мабденов.
— И теперь вы храните этот плащ, как святыню, — сказал Корум. — Но, может так статься. Медбх засмеялась, разгадав ход его мыслей.
— Ты плохо думаешь о нас, о, Среброрукий. Неужели ты считаешь короля Файахэда глупцом?
— Вовсе нет, но…
— Если бы тебе были известны наши легенды, ты бы знал, что в этом поношенном плаще сокрыта великая сила. В нем Арианрод совершила множество подвигов; в последней же великой битве между сидхи и Фой Мьёр ей не помог и он, — Арианрод погибла. Говорят, в этом плаще она одна могла справиться с целой армией.
— Он делает своего обладателя неуязвимым?
— Не совсем так, — ответил король Файахэд, так и держа плащ на вытянутых руках.
— Я рад принять сей дар о, король Файахэд, — сказал Корум, неожиданно вспомнив о манерах, и взял плащ.
И тут же обе его руки исчезли; Корум снова был изуродован — и на этот раз серьезнее, чем прежде. Однако он чувствовал свою живую руку, чувствовал, как тонкая ткань касается пальцев.
— Стало быть, она действует! — удовлетворенно заметил король Файахэд. — Я рад тому, что ты принял его столь бережно, о, Сидхи!
Корума осенила догадка. Он вынул свою живую руку из-под плаща, и та снова стала видимой!
— Это плащ-невидимка?
— Да, — ответила Медбх с благоговением в голосе. — Гифех воспользовался именно этим плащом, когда проник в спальню Бен, у порога которой спал ее отец. Даже сидхи считали этот плащ драгоценным.
Теперь заговорил Корум:
— Кажется, я знаю, как он действует. Он пришел сюда из другого мира, и в этом смысле ничем не отличается от Хи-Брисэйла. Плащ переносит своего обладателя в иное Измерение; нам, вадагам, это хорошо известно, — ведь некогда и мы путешествовали по Измерениям, существуя сразу в нескольких мирах…
Никто из присутствующих не понял его речей, но все были рады им.
Корум засмеялся.
— Он пришел сюда из мира сидхи и по-настоящему существует не здесь, а там. Но почему же плащом не могут воспользоваться мабдены?
— Он не всегда помогает и сидхи, — ответил король Файахэд, — так как некоторые из живущих — ими могут быть и мабдены — обладают неким шестым чувством, позволяющим им видеть невидимое. Впрочем, этим чувством обладают очень немногие, так что тебя вряд ли смогут заметить. И все же, следует помнить об этом, существо с развитым шестым чувством будет видеть тебя так же ясно, как сейчас вижу тебя я.
— Насколько я понимаю, именно в этом плаще я и отправлюсь к башне Верховного Правителя.
Корум осторожно и почтительно передал плащ королю Файахэда, изумленно глядя на то, как ткань делает невидимыми его собственные руки.
— Да, — улыбнулся он, — лучше защиты не придумаешь. Верни ее в сундук, пусть там ждет она своего часа.
Когда сундук был заперт на все пять замков, Корум откинулся на спинку кресла и задумался.
Час был поздний. Корум и Медбх лежали на низком широком ложе. В окна спальни заглядывал месяц.
— Есть такое пророчество, — сказала Медбх сонным голосом, — что Кремм Кройх должен сходить в три похода, встретиться с тремя великими опасностями и найти трех верных друзей…
— Откуда ты это знаешь?
— Об этом говорится в древних легендах.
— Ты никогда не говорила мне об этом.
— В этом не было особой нужды. Легенды толковать можно по-разному. Ты ведь и сам это знаешь, — мы ждали другого Корума, совсем не похожего на тебя, но пришел именно ты. — Девушка улыбнулась.
Корум улыбнулся ей в ответ.
— Ну что ж, завтра я отправлюсь в свой второй поход.
— Как трудно мне будет без тебя, — сказала Медбх.
— Такова уж моя судьба. Я пришел сюда, чтобы выполнить свой долг. Я пришел не за любовью, милая Медбх. Любовь прекрасна, но она не должна мешать исполнению долга.
— А если ты погибнешь? Скажи мне, Принц, ты можешь погибнуть?
— Я обычный смертный. Меня можно отравить или сразить мечом. Я могу упасть с коня и сломать себе шею, — я ничем не отличаюсь от людей.
— Не надо так шутить, Корум.
— Прости меня.
Корум поднялся на локте и взглянул в ее прекрасные глаза. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.
— Прости меня, Медбх.
Корум выбрал себе коня; это был буланый жеребец, чрезвычайно напоминавший коня, на котором Принц впервые появился на Кургане Кремма. Лошадиные бока лоснились в лучах утреннего солнца. За стенами Кэр-Малода запели птицы.
Корум надел древний боевой костюм вадагов: куртку из голубой парчи, штаны из оленьей кожи, конический серебряный шлем, по которому рунами было выписано имя Принца, а так же нагрудную пластину из посеребренной бронзы.