Серебряная свадьба полковника Матова (сборник)
Шрифт:
Людмил Стоянов — писатель и человек
Литературное наследие болгарского писателя Людмила Стоянова (1888–1973) богато в идейно-художественном отношении и разнообразно по жанрам. Поэт и прозаик, критик и драматург, публицист и переводчик, он оставил книги, проникнутые идеями гуманизма и борьбы за самые светлые идеалы. Более шести десятилетий он активно участвовал в литературной жизни. Творческий путь его был сложным и противоречивым. Он вступил в
Людмил Стоянов (настоящее имя его — Георгий Стоянов Златарев) родился в небольшом селе Ковачевица в Родопских горах. «Моего родного села, — рассказывал писатель, — нет на карте, но оно живет в моем сознании как один из уголков ада: камни, хлеб из кукурузы, испитые лица, могилы…» В конце прошлого и начале нынешнего столетия эта часть Болгарии входила в состав Османской империи, где болгарское население было порабощено в социальном и национальном отношении. Вот почему при первой возможности отец будущего писателя, сельский учитель, принимает решение покинуть убогий край и переехать в Болгарию, освобожденную после русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Конечно, здесь было все по-другому, хотя и в этом молодом независимом государстве преуспевали те, у которых были большие средства, кто занимался торговлей или имел свои предприятия. Положение же сельского учителя оставалось по-прежнему трудным. Частые переезды родителей с одного места в другое и материальные затруднения помешали Л. Стоянову получить систематическое образование. Всего несколько лет он занимался в Пловдивской гимназии, а затем вынужден был ее оставить, чтобы начать самостоятельную трудовую жизнь.
В 1905 году Л. Стоянов оказывается в столице и пробует свои силы как литературный работник, выступая в газетах с рецензиями, переводами и первыми поэтическими опытами. Гонорар ничтожный, условия трудные, но интерес к литературе был настолько велик, что он и его новые друзья Д. Дебелянов, X. Ясенов, Э. Попдимитров, ставшие впоследствии видными болгарскими поэтами, готовы были пренебречь материальными благами. Все они смотрели на литературное поприще как на особый мир, далекий от суровой действительности, все считали себя «Колумбами неоткрытых миров» и были увлечены Бодлером, Малларме и Блоком. Субъективно они хотели противопоставить себя окружающей среде, а объективно оказывались в плену эстетства и символизма. Первые поэтические сборники Л. Стоянова «Видения на перекрестке» (1914), «Меч и слово» (1917) были созданы в духе традиционного болгарского символизма с печалью «неутоленной души», таинственными предчувствиями, мотивами одиночества, скорби и безысходности.
Нельзя сказать, чтобы в начале 1900-х годов молодой поэт не замечал тех больших общественно-политических событий, которые переживала страна. Он, например, с сочувствием следил за забастовкой софийских железнодорожников, выступавших против реакции, слушал пламенные речи крупнейших деятелей Рабочей социал-демократической партии. В январе 1907 года Л. Стоянов оказался и сам участником антимонархической демонстрации студентов, освиставших князя Фердинанда у здания Народного театра в Софии в канун его торжественного открытия. Но в творчестве этого времени он еще оставался на позициях абстрактного гуманизма.
Важным шагом в жизни Л. Стоянова и в его творчестве явилось участие писателя во Второй балканской (1913) и первой мировой войне (1915–1918), которые ввергли болгарский народ в национальную катастрофу. В первой из них Стоянов был рядовым пехотинцем, участником штыковых атак на Калиманском поле. На фронте он заболел холерой и лишь случайно, после долгих мытарств по лазаретам, остался жив. Настроения и переживания этого периода впоследствии легли в основу его повести «Холера». Едва оправившись от болезни, Л. Стоянов попадает на фронт первой мировой войны — сначала как артиллерист, а затем как военный корреспондент. Здесь молодой писатель воочию убеждается в несправедливости этой войны, вместе с ее участниками тяжело переживает трагедию народа, и у него рождается чувство протеста против войны и тех, кто ее поощряет, кто посылает сотни тысяч людей на убийство. Это был протест, может быть, еще не осознанный в социальном отношении, в нем что-то было от пацифизма. Но главное — в душе человека и писателя Л. Стоянова шла переоценка всех человеческих ценностей. Он понимал, что по-старому нельзя жить, по-старому нельзя и писать. Но где искать новые идеалы? Именно в этот момент на фронте среди болгарских солдат с молниеносной быстротой распространяется весть об Октябрьской революции в России и её первых декретах о мире и земле. «Революция, — писал позднее Стоянов, — которая шла во имя мира между народами, не могла не быть встречена нами как спасительная заря человечества».
Окончание первой мировой войны привело к полному краху националистической политики правящих кругов Болгарин. В стране развернулось мощное революционное движение, вызвавшее к жизни подъем болгарской революционной литературы. Л. Стоянов теперь по-новому увидел окружающую его действительность. «Я упал с облаков романтизма, — писал он, — и сильно ушибся… С вершины „башни из слоновой кости“ я попал в дебри суровой и неумолимой действительности». Именно в это время, по его словам, он начал сбрасывать с себя доспехи «идеализма» и «божественного вдохновения», чтобы «достичь положительного и непреходящего: истины». Однако эта истина пришла к нему не сразу. Наметившийся поворот во взглядах писателя и его творчестве в начале 20-х годов проявился по-разному в его многообразной деятельности.
В наибольшей степени новое пробивалось у него в прозе, к которой он обращается сразу же после воины. Это портреты знакомых людей и зарисовки пережитых событий. Характеры и поступки людей здесь очень достоверны. Это заметно, например, в таких известных и популярных его рассказах, как «Хатидже» (1922) и «Милосердие Марса» (1923).
Конец 20-х годов можно назвать временем, когда у Л. Стоянова завершается переход к реализму, когда он в глухую пору разгула фашистской реакции в Болгарии становится выразителем интересов широких кругов народа и активно включается в общественную жизнь.
В начале 30-х годов в Болгарии расширяется и крепнет фронт революционных писателей. В прозе с новыми и яркими произведениями выступили Г. Караславов и О. Василев, в поэзии — X. Радевский, М. Исаев, а позже Н. Вапцаров, в критике — Г. Бакалов и Т. Павлов. В антифашистскую борьбу включается и Л. Стоянов, который сплачивает вокруг себя прогрессивных писателей и сотрудничает с литераторами-коммунистами. Под его редакцией выходят антифашистские газеты «Щит» и «Литературен преглед» («Литературный обзор»), сборники литературных произведений «Кормило» и «Переправа» («Брод»). Эти издания давали возможность прогрессивным писателям печатать свои художественные произведения и публицистические статьи, направленные против реакции и в защиту передовых национальных традиций. Вместе с тем они служили делу сплочения демократических сил в стране и были барометром национальной демократической культуры.
На страницах упомянутых изданий, а также в газетах «Мысль и воля», «Литературен глас» развернулось в начале 30-х годов блестящее публицистическое дарование Л. Стоянова. Он откликался на многие вопросы, волновавшие его современников и прогрессивную общественность. С горечью писал об удушливой атмосфере в стране, где с невиданным цинизмом попирались элементарные человеческие права и свободы, где воспевалось разрушение и насаждались варварские нравы («Скованный народ», «Вера в победу», «Протест против цензуры»). В этих условиях писатель имел мужество отстаивать передовые национальные традиции и призывать своих современников к борьбе против фашизма («На борьбу с фашизмом»).
Л. Стоянов был одним из первых болгарских писателей, откликнувшихся на призыв М. Горького «С кем вы, мастера культуры?». Как человек, прошедший через страдания и ужасы двух антинародных войн, он смело поднял голос против надвигавшейся новой мировой войны. В 1932 году он председательствовал на первом антивоенном собрании в Софии, организовывал антивоенные комитеты в Пловдиве, Старой Загоре и Плевне, он стал одним из редакторов газеты «Обзор антивоенного движения». В 1933 г. Л. Стоянов писал: «Среди многих опасностей, которые угрожают нашей эпохе, самая близкая и самая роковая, бесспорно, война».