Серебряная свадьба

Мишарин Александр

Г е й. Не жаловался.

У с т и н ь я К а р п о в н а. А я-то подумала, что по болезни не угодил. Нет? Уж кто-кто, а Георгиевич за так не сдастся!

Г е й. Ваша школа!

У с т и н ь я К а р п о в н а. Наша, наша! Советская!

У телевизора.

С и р ы й. Смотрю я на вас… Первые бабоньки района! Все-то вы выдержите! Все превозмогете! Никакой пушкой вашей крепости не пробьешь!

К а л е р и я. А с нами не пушками воевать, с нами дружить надо.

С и р ы й. Правильно

говорят грузины: мужчина — голова, женщина — шея!

К а л е р и я. А чего это вы ядом исходите? Берендеев с области ушел — вам вроде на пользу. Что Кронида моего вызвали — тоже.

С и р ы й. Э! Это все отдаленная канонада! Вызывают, снимают… А пока меня, бедного, утречком на РАПО Гранит твой как начнет трясти: «Выкладывай, Сирый, деньги на комбикормовый завод!»

К а л е р и я. А вы, значит, время свое почувствовали. И мне прямо вот так все выкладываете? Нахально даже! Раньше бы в глазки заглядывали! С надеждой, что мужа как надо настрою.

Л и д и я. А Павлуша мой говорит, что РАПО — большое для нас облегчение.

К а л е р и я. При Крониде твоему Павлуше все — сплошное облегчение! Ладно… И без Выборнова нас в районе на год-другой еще хватит! Не всех же разом поснимают! Не бывает так!

Л и д и я. Думаешь, нас с Павлушей освободят, а твой останется?

К а л е р и я. Не оголять же район.

С и р ы й. Учись, учись, фефела! Не выкройки у нее бери, а эту хватку ее… тигриную! (Хлопнул себя по колену.) Эх, вертись, крутись, умный человек! (Воодушевленно.) Гул по району стоит. Дороги замело к черту! С коровников все крыши снесло! К мясокомбинату не подъедешь! Телок еле живых везут! А никакой прокурор не подкопается! Убытки под природу списывают! Вертись, крутись! Вот так, вот так же — волчком! Как снежный вихрь в чистом поле!

К а л е р и я. Правильно! Время-то тоже как вихрь в снежном поле! (Запела.) «Серебряные свадьбы… Негаснущий костер… Серебряные свадьбы…»

С и р ы й (подхватывает). «…Душевный разговор…»

Л и д и я. Когда же твой Кронид приедет? Скоро за стол садиться.

Входит Г о л о щ а п о в и не раздеваясь проходит в кабинет к В а ж н о в у.

В кабинете.

Г о л о щ а п о в. Ну, Пав Романов! Надо Выборнову звонить. Пусть вмешается.

В а ж н о в. «Освободить от обязанностей… в связи с переходом на другую работу». А на какую? На какую?

Г о л о щ а п о в. Ничего! Сколько раз Геннадия Георгиевича то вверх, то вниз…

В а ж н о в (в сердцах). Если бы Выборнова совсем сняли, то было бы написано: «В связи с уходом на пенсию». Или за ошибки какие.

Г о л о щ а п о в. Ну что ты мечешься? Возьми и позвони ему! В Москву. Не впервой, кажись?

В а ж н о в (осторожно положил трубку на рычаг). Давай-ка лучше еще раз материалы по бедствию посмотрим! (Вздохнув.) Ой-ой-ой! И надо же нам такое наказание! Циклон!..

Г о л о щ а п о в. Это

еще как посмотреть.

В а ж н о в. Опять ячмень по озимым сеять? А где он, ячмень? Опять проси? У кого? У государства того же… А оно что, бездонное?

Г о л о щ а п о в. Берендеев бы подкинул!

В а ж н о в. Где теперь Берендеев-то? Пленум обкома осудил. Я сам за это голосовал. И все! Точка! А что касается дома…

Г о л о щ а п о в. Меня! Меня обвиняют! Только я знаю, что им ответить. Знаю! Но ты уж мне тоже поперек дороги не становись.

В а ж н о в. У деда моего, Устиньи Карповны отца, такой же дом был. Выгнал он мать мою. Ушла она со мной в подоле. С позором. Мыкалась, мыкалась, пока на Танхасский рудник не попала. Так вот, этот мой дом, поперек дедовского, в два раза поболе!

Г о л о щ а п о в. Ну! Звони!

В а ж н о в (неожиданно строго, опустив руки на телефон). Не шуткуй. Жизнь — она с причудами! Когда последний раз Георгиевич приезжал, чего-то недопонял я! А он мне всю дорогу точные указания давал. Еще с рудника. Мне, пацаненку, всемирную историю объяснял. На фронт я уходил в сорок четвертом, так он мне «Антидюринг» в рюкзак положил. На будущее! Нет, что-то не просто с Геннадием Георгиевичем.

Г о л о щ а п о в. Да поговори ты с Геем! Расспроси! Знает же он что-то!

В а ж н о в. Неудобно. В отпуске человек. Поохотиться приехал.

Г о л о щ а п о в. Третий день шатается, а ни о какой охоте не заикался.

В а ж н о в. Да! Носа на улицу не высовывал! Все нахвалиться домом не может!

Г о л о щ а п о в. Да что ты все — дом, дом! Будут человека из Москвы присылать твой дом мерить?! Плюнь! (Уходит в прихожую, раздевается, на ходу разговаривает с Геем.) Ну что, на кабана пойдем?

Г е й. Есть! И кабаны есть. В Москве всего навалом.

В а ж н о в. Ох уж этот Рейган! Ковбой в президентском кресле.

Л и д и я (входит). Где написано?

В а ж н о в. Между строк…

Л и д и я. Вообще-то дикость! Артист — и президент! (Выходит.)

Г о л о щ а п о в (возвращается в кабинет). Ну что? Будешь звонить?

В а ж н о в. Я за собой грехов не знаю! Спокойно сплю. Вся жизнь на районе. Как привез нас с мамашей Выборнов сюда с рудника, так я всю жизнь по нашей Туреевке и езжу. Сначала у Геннадия Георгиевича пацаном шоферил. Потом в комсомоле. Потом уполномоченным. Потом председателем в Поройкове. Потом сюда… Все наизусть знаю! Каждую тропку исходил. Каждый урожай за все годы помню. На первой странице «Правды» моя фотография была — самый молодой секретарь райкома в крае…

Г о л о щ а п о в. Вот я им и говорю! Идиотизм! Идиотизм! Человек всю жизнь отдал, всего себя до кровинки! А простого дома, как сам хочет, построить не может?! Так, что ли, выходит? Кто же он тогда? Наемник? Лакей? Сезонник? Нет, товарищи! Ему, Важнову, Павлу Романовичу, может, не из лиственницы, а из мрамора каррарского дом полагается строить! И на казенные деньги! И дарить его — при всем народе! Чтобы все видели, чего человек достиг, если он партии жизнь отдал! При оркестре! При горнах! При пионерах!