Серебряное крыло
Шрифт:
— Все здесь, — переводя дух, доложил он.
— Отлично, — сказала Фрида, не отрывая взгляда от сов. Они все еще парили высоко в небе, описывая огромные круги.
Вдруг одна сова отделилась от остальных и стала медленно снижаться. Шейд заметил, что у нее единственной не было огня.
— Теперь уходи, — велела Фрида, — укройся в лесу вместе с остальными.
— Что вы собираетесь делать?
— Поговорить с совой.
Шейд колебался. Ему очень хотелось остаться, помочь. Старая летучая мышь против этого гиганта…
— Может быть, я…
— Уходи! —
Шейд отлетел, но не слишком далеко, только к соседнему дереву. Он вонзил когти в кору и повис вниз головой, наблюдая за Фридой и гигантской совой.
— Приветствую тебя, Брутус, — с достоинством наклонив голову, сказала Фрида.
— И тебе привет, Фрида сереброкрыл. — Низкий голос совы напоминал раскаты грома.
— Ты привел с собой воинов и принес огонь. Почему?
— Тебе известно почему. Нам нужна летучая мышь, которая смотрела на солнце.
Шейд задрожал и затаил дыхание в ожидании ответа Фриды.
Он знал, что и другие сереброкрылы, укрывшись на ближайших деревьях, следят за разговором Фриды и Брутуса.
— Вы не имеете права нападать на нас ночью, Брутус. Таков закон.
— Закон уже нарушен, — ответил Брутус. — Мы здесь во имя справедливости. Отдай нам мальчишку.
У Шейда засосало под ложечкой.
— Он еще детеныш и не понимает, что делает, — возразила Фрида. — Этот случай можно считать просто глупой выходкой.
— Закон не признает исключений.
— Пусть совы забирают его! — крикнула Батшеба, вылетев из леса и усаживаясь рядом с Фридой. — Брутус прав. Закон нарушен, и мальчишка должен поплатиться за это.
Шейд чувствовал на себе взгляды собратьев. Неужели они хотят, чтобы он добровольно сдался? Его снова охватила слабость.
— Ты знаешь, что я права, Фрида, — продолжала Батшеба. — Одна жизнь за нарушение закона и ради спасения всех нас. Где мальчишка?
В отчаянии Шейд оглянулся вокруг и увидел мать. Их взгляды встретились. Они долго смотрели друг на друга сквозь сплетение ветвей и листьев. Никогда еще Шейд не чувствовал себя таким одиноким.
Он знал, что сделают совы, если он не сдастся. Сереброкрылы, наверное, считают его трусом. Он виноват; как же теперь поступить?
Шейд зажмурил глаза, глубоко вздохнул и приготовился взлететь. Но вдруг чьи-то челюсти сомкнулись вокруг его задних лап, потянули назад, и Шейд ткнулся в теплую шерсть Ариэли.
— Не смей! — яростно прошипела она.
Еще ни разу он не видел мать такой решительной и твердой.
— У них огонь, — сказал Шейд. — Если я не сдамся, они…
— Пусть возьмут меня вместо тебя.
Шейд в ужасе замотал головой и только сейчас до конца осознал, какая опасность им угрожает. Совы жаждали возмездия. Жертвой может стать его мать… Это было чудовищно, он не может ее потерять. Шейд рванулся к матери и вцепился в нее когтями:
— Ни за что!
— Нет! — прозвучал с вершины Древесного Приюта голос Фриды.
Шейд и Ариэль повернулись на ее голос.
В Ярости раскинув крылья, Фрида выставила когти, оскалила зубы и угрожающе наступала
— Ты забылась! — гневно кричала она. — Пока я жива, руковожу колонией я, а не ты. Никто не заберет ни мальчика, ни одного из нас. — Она повернулась к сове: — Это мое последнее слово.
— Твой ответ неразумен. — Брутус прикрыл огромные глаза и, тяжело взмахивая крыльями, взлетел над Древесным Приютом. Он прокричал что-то своим воинам, а затем поднялся еще выше и крикнул Фриде: — Ты сказала свое слово, теперь наша очередь!
Со страшными криками совы устремились к Древесному Приюту, в их когтях ярко пылал огонь. Дуб не может загореться снова, в отчаянии твердил себе Шейд. Ведь однажды, когда в дерево ударила молния, это уже произошло. Но огонь бежал по стволу.
Он должен это остановить. Шейд рванулся вперед и устремился к маленьким очагам пламени на земле. Он снова и снова накрывал пламя своими распростертыми крыльями, пока наконец оно не стало гаснуть. Он сумел, сумел погасить пламя и спасти Приют! Шейд бешено оглядывался вокруг, яростно бросался на очаги огня. Краем глаза он заметил, что Ариэль и некоторые летучие мыши мчатся к объятому пламенем дереву.
— Гасите искры! — крикнул Шейд. — Остановите огонь!
Но совы не давали летучим мышам приблизиться к дереву и мощными ударами крыльев загоняли ИХ обратно на деревья. Только немногим удалось прорваться, и они вступили в борьбу с огнем. Шейд погасил еще один островок пламени совсем близко от толстого ствола Приюта и вдруг рядом увидел сову. Она даже не заметила его. Огромная птица высматривала вход в Приют.
В когтях она держала факел. Сова нашла отверстие, правда слишком маленькое для нее, но… Шейд мгновенно все понял. Сова подлетела к отверстию и стала проталкивать в него горящую палку.
Страшный гнев охватил Шейда, в глазах потемнело. Он бросился на горящую палку, вцепился в нее зубами и когтями, пытаясь вырвать ее у совы, но тщетно. Одним крылом сова отшвырнула Шейда, — и он ударился о ствол. Сначала Шейд почувствовал, что куда-то падает в полной темноте, затем он услышал удивительно ровный, глухой гул, а потом ощутил очень сильный жар вокруг.
Шейд открыл глаза и, пошатываясь, попятился от горящего мха у основания дерева. Он попытался погасить пламя обожженным крылом, но ничего не вышло. Пламя разгоралось все сильнее и сильнее, искры сыпались во все стороны, попадали на шерсть, жгли кожу.
— Шейд, остановись! — крикнула Ариэль, оттаскивая его от огня.
— Я должен…
— Ты не сможешь погасить огонь.
Шейд знал, что мать права, но все же продолжал бороться, даже когда она тащила его подальше от едкого дыма, на воздух. Древесный Приют пылал словно факел. Остановить пожар было невозможно.
Совы улетели.
Кривясь от боли во всем теле, Шейд приблизился к понурившимся летучим мышам, собравшимся на верхушках деревьев. Ему хотелось стать невидимкой: ему было тяжело смотреть на их потрясенные; гневные лица, видеть, как матери крыльями загораживают от него своих детенышей, как будто он мог навредить им взглядом.