Серебряные монеты
Шрифт:
В разгаре приготовлений о нем забыли. Во все стороны были отправлены посланники с сообщением о празднестве, и после полудня начали прибывать приглашенные. Местные плантаторы верхом на ослах, с женами и детьми, идущими за ними пешком, как и полагается. Индейцы из джунглей, носящие лишь набедренные повязки. Возле причала расчистили площадку для танцев. Она была окаймлена охапками цветов, белых и розовых; мимозы, перемешанные с пылающими гибискусами, были посыпаны благоухающим жасмином. Обмазанные смолой ветки, связанные в пучки, висели на длинных шестах, собираясь послужить факелами.
Во дворе слышалась болтовня женщин и пронзительные крики голых детей, бегающих под ногами старших, плавал приятный запах дымящегося дерева и жарящейся на углях свиньи.
Ах, сеньор, радостная атмосфера праздника вызывала улыбку даже на лице хозяина. Временами он присоединялся к своим гостям, отведя глаза от лагеря у реки, где неподвижный и настороженный сидел Терстон.
Ближе к вечеру с холмов спустилась группа молодых индейцев из племени гурийо, сопровождающих Руэйя Уррегана на церемонию его обручения.
Верхом на туземных длинношерстных пони, потрясая копьями с железными наконечниками, они вылетели под предводительством молодого и гордого Уррегана на поляну, как порыв ветра.
Боги! Да, это был мужчина! Настоящий сын многих поколений рода вождей племени. Высокий, с узкими бедрами и широкими плечами, с перекатывающимися под кожей мускулами.
У гринго, я думаю, округлились глаза, когда он, сидя в молчании на берегу реки, увидел все это.
Вместе с ними для проведения церемонии прибыл шаман. Это был сморщенный человек с черными проницательными глазами. На вид ему было больше тех ста пятидесяти лет, которые он себе приписывал.
В наступающих сумерках все разместились в полукруг перед домом и молодые люди, держа перед собой копья, запели тихими голосами под барабан, в который бил шаман.
Когда открылась дверь дома и на пороге появилась Лолита под руку с отцом, Руэй Урреган двинулся им навстречу.
Ах! это была прекрасная картина, сеньор, картина, которую нелегко забыть. Лолита в испанской мантилье и платье с черными кружевами, свадебном подарке ее родителей, и жених, высокого роста индеец в узких белых штанах и красном поясе поверх куртки.
Бок о бок стояли они перед шаманом, и тишина плыла над зрителями.
Я, сеньор, человек образованный и не верю ни в колдовское действие зловонной травы, сожженной на углях, ни в магические заклинания старика. Но, говорю вам, на поляне, которую мало-помалу захватывали сумерки, творилось волшебство.
Терпение, сеньор, конец приближается. Я должен рассказать эту историю именно так, потому что все случившееся этой ночью прочно запечатлено в моей памяти и занимает свое необходимое место в развитии событий.
Позже начались танцы, «бал». Под музыку гитар. Над площадкой пылали факелы, бросая свет и тени на танцующие пары.
Неподалеку в темноте горел костер лагеря Терстона. Уже глубокой ночью он появился на «балу», на который не был приглашен. Когда гитары играли медленное танго, и Лолита танцевала в руках своего жениха, я увидел, как гринго подходит к сеньору Симпсону, стоявшему возле площадки.
Я сделал шаг, кровь застыла в моих жилах при мысли о том, что сейчас произойдет.
Глаза гринго, устремленные на Лолиту, любовались телом девушки, которая, изгибаясь, следовала движениям своего жениха. Действительно, Лолита, танцующая танго, — зрелище, способное привлечь взоры любого мужчины.
Остальные покинули площадку, чтобы освободить место помолвленным. Танго — это танец молодости, вы понимаете, танец, позволяющий продолжить ухаживание.
Не отрывая взгляда от Лолиты, гринго сказал стоявшему рядом Симпсону:
— Надо полагать, после «бала» ее жених вернется на холмы. До свадьбы он не имеет права крутиться возле нее, не так ли?
В его голосе была насмешка, но сеньор Симпсон спокойно ответил:
— Да, он вернется на холмы… Туда, куда собираетесь и вы…
Слова Терстона не могли обрадовать Симпсона:
— Я отправляюсь завтра утром. Закончу свою работу и вскоре вернусь… чтобы отдохнуть перед отъездом в Соединенные Штаты. Дела прежде удовольствий, это мой девиз.
Я был недалеко от сеньора Симпсона и видел, как он содрогнулся всем телом.
Гринго облизал губы. Глаза его, разглядывающие Лолиту, чуть ли не вылезали из орбит.
Я тихонько приблизился к ним, и не стану отрицать, что моя рука лежала на рукоятке ножа. Сеньор Симпсон был моим другом, и я пока еще не знал, что у него на уме. Он был отцом, вы понимаете, а гринго рассматривал его дочь. И не о танго он, конечно же, думал.
Когда танец закончился, раздались аплодисменты. Лолита и ее жених гурийо, переводя дыхание, стояли лицом друг к другу. И в это мгновение тишины начала наигрывать гитара в странном ритме, похожем на далекий бой барабана в джунглях.
Одна за другой, остальные гитары подхватывали ритм, и Лолита прогнулась назад, облитая светом факелов, ее грудь приподнимала черные кружева свадебного платья. Выражение мечтательности преобразило лицо девушки.
Над толпой зрителей взлетели восторженные крики:
— Ола! Браво, ла Флуенсита! Э, ла Флуенсита!
Руэй Урреган, напряженно выпрямившись, стоял посреди площадки со скрещенными на груди руками и блестящими глазами. Он медленно поворачивался, а Лолита описывала вокруг него круги, щелкая пальцами поднятых над головою рук, как кастаньетами.
Это была флуенсита, сеньор. Танец-страсть гурийо. Зрелище, которое всякий мужчина сохранит в своей памяти до самой старости, пока у него еще будет необходимость в подобных воспоминаниях. Танец, который одна лишь невеста имеет право танцевать для своего возлюбленного.