Серебряные письма
Шрифт:
– Да-да, знаю, – театрально захрипела Ольга, – у меня голос, как у сотни прокуренных матросов.
Софья Петровна покачала головой:
– Я с тобой, Оля, когда-нибудь сойду с ума. Выпороть бы тебя, чтобы всю дурь выбить!
– Ну, спохватилась! – расхохоталась Ольга. – Мне уж завтра двадцать лет стукнет! Поздно собралась, мама!
В этот декабрьский вечер квартира инженера Николаевской железной дороги Александра Михайловича Ларичева наполнилась голосами и смехом. По случаю двадцатилетия старшей дочери к Ларичевым, на Фонтанку, съезжались гости. Однако, несмотря
Сама именинница в зеленом, под цвет глаз, платье, в блеске красоты, юности, глаз, волос, порхала среди гостей и кружила головы присутствующим мужчинам. Что до скромницы Ксении, то она, по обыкновению, сидела где-то в уголке шумной гостиной, откуда и наблюдала за происходящим. Из всех Олиных знакомых более других ее заинтересовал Николай Свешников. В привлекательном, широкоплечем Николае чувствовалась необыкновенная сила и живой ум; а в его облике: орлиный нос, грива ниспадающих на плечи волос, широкие брови вразлет – действительно угадывалось нечто львиное, царственное.
Ольга тоже явно выделяла Николая из толпы гостей – она о чем-то непрестанно с ним шепталась и кокетничала. Ольга с Николаем составляли красивую пару – оба темноволосые, яркие, привлекающие всеобщее внимание. И Ольга, и Николай в этот вечер искрили обаянием и радостью и явно были увлечены друг другом.
Именинница пребывала в прекрасном настроении, однако, когда в разгар вечера в гостиную вошел высокий молодой человек с фотоаппаратом в руках, ее настроение переменилось. Появление незнакомца, представившегося Сергеем, вызвало у Ольги сильное раздражение. И хотя этот самый Сергей Горчаков держался скромно и ничем особенным, кроме своего штатива, из толпы не выделялся, Ольга осыпала его градом насмешек и уколов. Сергей при этом держался с достоинством – отвечал Ольге лишь сдержанной улыбкой (что, кажется, злило ее еще больше). А в середине вечера Ольга и вовсе расшалилась – она приобняла Николая и во всеуслышание заметила, что насколько бы совершеннее стал мир вообще и бедная Россия в частности, если бы таких настоящих мужчин, как Николя Свешников, радеющих о человечестве, было больше.
«А то некоторые думают только о фотографировании, да о том, как бы изобрести штатив поудобнее! А об этом ли теперь нужно думать?!» – Ольга с вызовом посмотрела на Сергея.
– А что же, Оля, вы кого-то конкретно имеете в виду? – спросил Сергей.
Ксения невольно обратила внимание на Сергея – у него было бледное, скорее, некрасивое лицо, в котором более всего привлекали глаза – ясные, большие (в них отражалось спокойное достоинство человека, не терпящего суеты и не привыкшего к светскому обществу).
Ольга буравила Сергея зелеными русалочьими глазами, вложив в свой взгляд необъяснимую убийственную иронию, но Сергей ее взгляд выдержал – этакая негласная дуэль.
– Какая-то вы, Оля, вся… углами, – наконец насмешливо сказал Сергей. – О ваши углы так просто пораниться!
– Будьте осторожнее! – с усмешкой – в тон собеседнику – ответила Ольга.
– Вам не идет так себя вести, – усмехнулся Сергей, – и вообще это все довольно глупо.
– Ну и уходите, раз так! – вспыхнула Ольга.
Сергей пожал плечами:
– Ну и уйду!
И действительно – развернулся и ушел.
Остаток вечера Ольга была темнее тучи и едва не разогнала гостей раньше времени.
Ксения терялась в догадках – что это с ней сегодня? Конечно, Оля слыла сумасбродкой, но злой она никогда не была. А тут прямо собака-кусака! Кроме того, Ксению озадачила легкомысленность сестры – прощаясь с Николаем, та поцеловала его у всех на глазах, что было чересчур дерзко даже для ветреной Ольги.
Поздно вечером, когда гости разошлись, Ксения осторожно спросила сестру:
– Олечка, а ты не влюблена ли часом в этого Николая?
– В кого?! – Ольга рассмеялась. – Какая ты смешная, глупая еще, Ксюта!
Через пару дней Ольга пригласила Ксению пойти на каток в Таврический сад и упомянула, что там будут Николай и Сергей.
Ксения удивилась:
– Разве вы с Сергеем помирились?
– Да мы и не ссорились, – улыбнулась Ольга. – Так, слегка повздорили.
Из всей компании самой приличной фигуристкой оказалась Ольга. В своей прелестной, бархатной, отделанной собольим мехом шубке она так грациозно скользила по льду, словно бы родилась в коньках. Рядом с сестрой Ксения чувствовала себя неповоротливой и тяжеловесной и от этого смущалась. В особенности она смутилась, когда ее старшая сестра предложила кататься парами и умчалась с Сергеем.
Николай взглянул на Ксению и протянул ей руку:
– Только сразу предупреждаю – я едва стою на коньках!
Неумение Николай постарался компенсировать напором и пылом – он подхватил Ксению и помчался по льду так резво, что она и возразить не успела. Вскоре, после очередного неосторожного движения, он запнулся и, падая, сшиб Ксению. Вскрикнув, она рухнула на упавшего на лед Николая.
Прежде чем вскочить (быстрее, это же так неловко!), она на мгновение все же задержалась и заглянула в его глаза – серые, бездонные, как петербургское небо; и в этот миг что-то произошло, будто вот это самое небо обрушилось и накрыло ее.
Позже, вспоминая это происшествие на катке, Ксения улыбалась: «Я то ли погибла в ту минуту, то ли выжила».
Николай поднял ее, помог отряхнуть шубку от снега.
– Давайте просто посидим? – предложила Ксения.
Они присели на скамеечку против пруда; Николай рассказывал ей о своей учебе в Политехническом университете, о планах на будущее, из коих главным было стремление всеми силами приближать революцию. Ксения слушала: как вы хорошо рассказываете, Николя!
Снег посверкивал, пары скользили по отливающему серебром катку, а вон там каталась в санях веселая компания.
«Какая смешная собачонка сидит на руках у той дамы в санях!» – улыбнулась Ксения.
– Николай, взгляните! – Ксения обернулась к Николаю и вдруг осеклась.
Николай смотрел на каток, где катались Ольга с Сергеем, и не сводил глаз с лица Ольги.
Ксения замерла – один, самый важный сейчас для нее вопрос рвался сорваться с губ. И – не вытерпела, не сдержалась:
– Вам нравится Ольга?
Николай вздрогнул, будто очнулся от гипноза, и пожал плечами:
– Нравится?! Я ее люблю. Хотя это, вероятно, самая большая ошибка в моей жизни. Несусветная глупость! Я, кажется, дурак, каких свет не видывал.