Серебряные письма
Шрифт:
Ольга с Сергеем проехали мимо и помахали им.
– Из-за таких, как ваша сестра, мужчины сходят с ума и погибают, – в порыве злой ревности сказал Николай. – Коварная особа эта ваша Олечка. А вы, Ксюта, хорошая. Такие, как вы, очень нужны!
Ксения опустила глаза – она поняла, что он имел в виду. В этот вечер она вообще что-то такое поняла и про себя, и про свою сестру. Да, такие женщины, как она, тоже нужны: они спасают, лечат, рожают детей, посвящают себя кому-то. Но как ей хочется хотя бы на чуть-чуть, на один вечер стать Олей,
Начинало темнеть, на сад опускались сиреневые сумерки. К замерзшим Ксении и Николаю подошла разрумянившаяся то ли от морозца, то ли от гнева Ольга. Следом за ней шел печальный Сергей.
В ответ на вопрошающий взгляд Николая Сергей пожал плечами:
– Я, кажется, снова провинился перед барышней Ларичевой, правда, не возьму в толк, что я снова сделал не так.
– Вы болван, месье Горчаков, – Ольга срезала Сергея взглядом, острым, как лезвия ее коньков. Однако на ее лице тут же зажглась улыбка: – Впрочем, это ничего, и болваны тоже зачем-нибудь да нужны!
Ксения покачала головой – Оля, ну уж это слишком!
– Вам доставляет особое удовольствие унижать меня? – усмехнулся Сергей.
Ольга бросила на искрящийся снег коньки и муфточку, подняла лежащий поодаль прутик и, смеясь, вывела им на снегу: «Ольга плюс»… Она остановилась и сделала театральную паузу. Николай с Сергеем замерли, глядя на снег, как будто сейчас решалась их судьба. Ольга нарисовала многоточие и рассмеялась в озадаченные лица своих кавалеров.
– А вот вы сами и разбирайтесь!
Она подхватила коньки, взмахнула косой и легко, только ее и видели, побежала к выходу из парка.
Растерянная Ксения наблюдала за тем, как Николай поднял со снега муфту и побежал за Ольгой. Сергей, кивнув Ксении на прощание, развернулся и пошел к другому выходу.
Надпись, которую Олечка писала на снегу, к Новому году исчезла под слоем выпавшего снега, а многоточие незаконченной фразы так и повисло в воздухе. И все трое – и Ксения, и претенденты на Олино сердце – гадали, чье же имя ветреная Ольга впишет в эти точки.
В последний вечер уходящего года Ксения была в квартире одна. Старшие Ларичевы ездили по всему Петрограду поздравляли родных, а Оля ушла в гости к своей подруге Тате Щербатовой.
Ксения долго, самозабвенно украшала игрушками ель в гостиной.
Горели свечи, ель сочилась смолой, и густой, прекрасный запах хвои наполнял гостиную. И вот последний зеленый шар приземлился на нижнюю ветку, а трогательный щелкунчик, некрасивый отважный солдатик любви, занял свое место на верхней. Елка украшена. Вот разве еще Оленькины бумажные ангелы! Ксения взяла в руки лежащий на столе альбом сестры, в котором та рисовала своих ангелов, раскрыла его и замерла. Да ведь это же…
И на той, и на этой – на всех страницах Оля рисовала длинную печальную фигуру с нелепым штативом в руках.
– Все ясно! – вздохнула Ксения. – Уж какое тут многоточие!
В гостиную вошла вернувшаяся из гостей Ольга.
Увидев Ксению с альбомом в руках, она мгновенно все поняла:
– Что, Ксюта, интересуешься живописью?
– Оля, вот и ответ! – простодушно сказала Ксения. – Это же Сергей, да?
Ольга высокомерно посмотрела на сестру:
– Cпасибо, что разъяснила, а то как бы я без тебя разобралась? – Впрочем, она тут же смягчилась: – Сергей, да. Но разве это снимает другие вопросы, Ксюта?
Ольга подошла к окну; в этот новогодний вечер снег шел такой густой метелью, что в белой пелене терялась и Фонтанка, и мост против дома.
– Я люблю Сергея с того первого вечера, как его увидела, – она вздохнула. – Почему он – не знаю. Ну а кого еще можно любить, если Сережа – лучший на свете? Умный, тонкий, благородный. Если он – заплутавший в веках рыцарь!
Ксения обняла сестру:
– Так зачем же ты все портишь? Зачем ссоришься с ним?
– Cама не пойму. Когда я с ним, меня часто захлестывает такая невозможная нежность к нему, что я боюсь ее выказать и нарочно с ним ругаюсь! И чем потом хуже, тем мне лучше, понимаешь?
– Не очень, – призналась Ксения.
– Я ненормальная, да? Мне иногда хочется все разрушить, – Ольга покрутила тяжелый завиток волос: – Потому что я плохая и ничьей любви не стою!
– Глупости! Ты очень хорошая, Олечка. Ты, может быть, самая добрая из всех, кого я знаю. Ну… когда ты не с Сергеем. Я же помню, как ты отстояла вдову дворника с детьми, когда их выгонял домовладелец, и добилась, чтобы им разрешили остаться в квартире! Как ты дежурила в госпитале у раненых, как ты всегда раздаешь деньги. А еще ты очень храбрая! Ты никогда ничего не боишься. Что ты, Оленька, как же тебя не любить! И Сергей, конечно же, тебя любит.
– Понимаешь, Ксюта, мы с Сережей не сможем быть вместе. Его отец никогда не согласится на наш брак, потому что сочтет меня досадным мезальянсом.
– Так Сергей, наверное, и спрашивать отца не будет? – пожала плечами Ксения.
– Думаю, что не будет! – Ольга лукаво улыбнулась, и на ее лице вспыхнул тот самый, так украшавший ее румянец.
– А как же Коля? – не удержалась Ксения.
– А что Коля? Он хороший, славный. Идеалист, мечтающий осчастливить человечество. Кстати, Сережа его идеи разделяет, правда, методы, которыми они хотят добиться этого счастья для всех – нет.
– Олечка, но ты же морочишь Коле голову!
– А ты за него не переживай! – убежденно сказала Ольга. – Коля сильнее нас всех вместе взятых! Он, если хочешь знать, вообще сделан из стали. И потом Колю, кроме революции, ничего не интересует. Это он просто вбил себе в голову, что любит меня. Но он никого не любит, кроме своих идей.
Ольга взяла из альбома бумажного ангела и повесила его на елку.
– Ах, Ксюта, так хочется быть счастливой! Этот год будет прекрасным, вот увидишь!