Серебряные пули с урановым сердечником
Шрифт:
Обидно!
Правую ладонь внезапно наполняет холодная тяжесть. Даже не успев толком осознать этот факт, я вскидываю руку – и полоска сверкающей стали легким, почти небрежным касанием смахивает верхнюю треть посоха, словно головку с одуванчика. На лице белоголового начинает проступать изумление… но я уже изгибаюсь в немыслимом, с точки зрения обычной анатомии, выпаде, и «Кобра», вонзившись точно в левый глаз колдуна, на добрый дюйм высовывается из затылка… по крайней мере, именно в этом уверяет меня инфор.
Висевшую
– Не-е-ет-т-т!
Чип с его параноидальными настройками все еще поддерживает предельный режим, и, чтобы извлечь из себя мало-мальски вразумительную фразу, мне приходится манипулировать опциями «вручную».
– Не стрелять. Взять. Живыми.
К тому моменту, когда мой приказ доходит до всех наемников, из шестерки гарнаркцев на ногах остаются лишь двое.
– Ну, лер капитан, – с искренним восхищением говорит десятник, подходя ко мне, – вы это… прямо Каммель-Молния. Как вы этого черного… раз – и все!
Знал бы ты, чего мне это стоило!
– И клинок у вас, лер капитан, знатный, – продолжает наемник. – Глянуть дозволите?
Я молча протягиваю ему шпагу эфесом вперед, но десятник отрицательно машет головой – забавно, но этот жест и в Мирах означает то же, что и на Земле – и, закинув винтовку за плечо, осторожно подставляет мозолистые ладони под лезвие.
– Эльфова работа, – благоговейно бормочет он. – А ковали его… ковали… – десятник, потешно наклонив голову и высунув язык, глядит вдоль лезвия, – ковал его незнамо кто. Первый раз вижу, чтобы на таком знатном клинке клейма мастера не стояло. Не каждый, ох не каждый Мир таким клинком похвалиться может, даже одним-разъединственным. Они ж все, почитай, именные.
– У этого, – говорю я, – тоже есть имя.
– Он живой?!
Похоже, первым порывом десятника было желание немедленно отбросить шпагу как можно дальше. Однако он все же нашел в себе силы с поклоном протянуть ее обратно.
Живой?
Смешно считать живым кусок полированного металла… с одной стороны. А с другой – у меня не повернется язык категорично ответить на этот вопрос «нет».
– Мастеров, способных сотворить подобное, – задумчиво говорит десятник, – во всех Мирах едва ли наберется больше дюжины. Очень сложная работа… очень мощная магия! И я не верю, чтобы хоть один из них, создав подобное чудо, не оставит на нем своего знака.
Н-да, занятной штучкой оказался подарок Бара Корина. Непростой… так же, как и сам эсбэшный полковник.
– Еще есть клинки Черного, – продолжает рассуждать вслух десятник. – Единственные живые клинки, не имеющие клейма мастера… потому что никто не делает подобных им… по сию пору не делал.
– К сожалению, – говорю я, – тот, кто вручил мне этот меч, был… очень немногословен.
Мог ли Бар Корин не знать о, скажем так, дополнительных свойствах своих шпаг? Маловероятно. Но, если припомнить магические способности шелдонского герцога, точнее, полное отсутствие оных – исключать подобный вариант было бы опрометчиво. В конце концов, Бар Корин отнюдь не всеведущ – мне ли этого не знать?
…и первые три кольца дали бессмертным эльфам – для пробы, а не подохнут ли?
Итак, что мы имеем? Шпагу, которая умеет появляться в нужный момент, рубить посохи черных магов и протыкать этим самым черным магам головы. Возможно, противостоять чужим заклятьям – вскинул я ее, словно и не было вокруг никакого Барьера.
Хм. Появляться, значит. А как насчет исчезать?
Я разжимаю пальцы, и шпага… падает на пол. Очень чистый и тонкий звон, словно я ронял не клинок, а хрустальный графин.
– Не хочешь, как хочешь, – бормочу я, поднимая «Кобру», а заодно уж и искореженную штурмовую винтовку. – Вот если бы ты еще и ножны за собой таскала, тогда бы тебе точно цены не было.
Испорченная винтовка отправляется за спину – точнее, чуть ниже, потому что ремень длинный. Шпага в левой, вторая кинетичка в правой – герой комиксов снова готов к подвигам во славу Федерации. Только теперь я больше похож не на кэпа Урагана, а скорее на одну из его всегдашних противниц – Леди Сокол.
– Лер капитан!
На груди десятника начинает ритмично вспыхивать зеленый огонек. Это амулет – зеленый камень, размером с ноготь большого пальца, на толстой серебряной цепочке. Вспышки с каждым разом полыхают все ярче и ярче. Наконец на седьмой или восьмой раз камешек вспыхивает совсем уж ослепительно, заливая весь коридор призрачным зеленым сиянием – и сгорает в этой вспышке, оставив лишь пустую оправу.
– Получилось, – выдыхает десятник. – Лер капитан… получилось! Мы сделали это!
Амулет с зеленым камнем был чем-то вроде одноразовой сигналки. Какая-то хитрая магия, долженствующая, по мнению Нуува – «штатного» мага герцогского отряда, обойти действующее во Дворце-из-Раковин заклятие. Правда, воспользоваться им можно было всего однажды, и сигнал подать только один – всеобщего отхода и только по одному поводу. Сигнал должен был подать десяток, первым добравшийся до сокровищницы.
– Получилось!
– Куррва мать!
– Брамбром клянусь!
На радостях один из наемников выпускает длинную очередь в потолок. Другой, высунувшись за угол, выстреливает одну за другой три стенобитные гранаты.
– Да здравствует герцог!
– Да здравствует герцог Клайт и лер капитан!
– Да здра…
– Хватит! – рявкает десятник, правда, продолжая при этом радостно ухмыляться. – Поорали – и довольно. Дальше драть глотки будете, когда вернемся на корабль… сохранив все наши шкуры в целости.