Серебряные слезы
Шрифт:
– Затем... Я тебя люблю. Может, нам не удастся поговорить еще раз. Хочу, чтобы ты знал.
– Так дай ее телефон или адрес! Я должен...
Я не стала слушать, чего он там должен и кому, и бросила трубку. Мне хотелось плакать и смеяться – все вместе. Саша ко мне не равнодушен – в его словах, в его голосе я не услышала открытой ненависти. Он все еще беспокоился обо мне!
К началу апреля растаял весь снег, и город, черный, с влажными, точно после генеральной уборки, дорогами, стоял притихший и неподвижный,
– Как странно всегда весной... – сказала мне однажды Вера, пытаясь в одно прекрасное утро распахнуть заклинившую балконную дверь.
– Почему? – спросила я, оторвавшись от томика Валерия Брюсова.
– Ну... странно, и все тут... Тревожно и в то же время хорошо. Солнышко... За зиму отвыкаешь от солнца! Как будто я или умру, или придет ко мне счастье, такое огромное, что не вместить его во всю жизнь.
– Как это так? – спросила я, впрочем, не сильно не удивляясь Вериным словам, поскольку сама испытывала нечто подобное. – Или смерть, или... Наверное, ты имеешь в виду любовь?
– Наверное... – Отсыревшая балконная дверь наконец подалась и распахнулась со звоном – в тесную кухоньку ворвался холодный свежий ветер вместе с неистовым воробьиным чириканьем – там, внизу, было что-то вроде небольшого сквера и росли тополя.
– Ай! – воскликнула я, ловя разлетевшиеся по углам листы со своими записями. – Вера, что ты делаешь?..
– Хочу на балконе подмести – грязи здесь столько с осени развелось...
Вера в отличие от меня обладала стойкими хозяйственными навыками.
– Уже десять дней прошло, – пробормотала я, отложив книгу.
– От чего? – Она задержалась в дверях, обернулась ко мне. Солнце светило ей в спину. – От намеченного дня свадьбы, да?
– Ага. Я бы уже десять дней была женой Дениса. Мы бы сейчас сидели в каком-нибудь венском кафе, пили кофе и закусывали пирожными... Или ходили бы по развалинам старинного монастыря, или что там еще мне было обещано!
– Медовый месяц, – вздохнула Вера. – Послушай, а вдруг ты совершила страшную ошибку?
– Какую? Что не вышла замуж за Дениса?
Ее светлые волосы просвечивали на солнце, сияли над головой золотым нимбом, по лицу бежали какие-то отраженные блики – Вера в тот момент казалась удивительно юной, точно девочка-подросток. Впечатлению еще способствовала ее тоненькая фигурка. Прическа ее теперь являлась точной копией моей, и многие из соседей, живущих в доме, путали нас. А когда видели вместе, говорили, что и не знали, что у Веры есть сестра-близнец...
– Ну да! Просидишь теперь всю жизнь в старых девах...
– Вера, что за отсталые понятия! – возмутилась я. – Сейчас не девятнадцатый век! И, потом, зачем мне портить Денису жизнь –
– А кого тогда? Сашу?
– Сашу. И тебя.
Она засмеялась:
– А я только тебя... Потому что больше у меня никого нет.
– Вера, тебе надо было идти на свадьбу вместо меня – Денис не заметил бы подмены, и все были бы счастливы...
– О, я его так боюсь!
– Кого, Дениса? Но ты же его не видела...
– Все равно боюсь! Ты так о нем рассказываешь... – с суеверным выражением на лице произнесла Вера.
– Да ну, глупости!
– А зачем тогда от него у меня прячешься?
– Просто по тебе соскучилась. Если я тебе надоела, то выгони меня!
– Что ты! – испугалась Вера. – Я вовсе не потому спросила... Я потому, что ты тоже его боишься.
– Уже нет. Прошло достаточно времени. Наверное, он уже смирился. Нет, он, конечно, ужасно зол на меня, но не будет же он меня убивать!
– Ну, не убьет, так побьет...
– Вера, ты сама не знаешь, что ты такое говоришь! – засмеялась я. – Денис никогда не поднимет руку на женщину. Он джентльмен. Это так неэстетично, так низко – бить женщину. Только пролетарии так поступают... И вообще, закрой дверь, а то дует.
Она подмела на балконе, а потом зашла обратно на кухню, держа в руке совок. Лицо у нее было задумчивое и рассеянное.
– Ты чего, Вера?
– Да вот, вспомнила, что через три недели Пасха. Поедем к папе?
– Да.
– Это, вообще, неправильный обычай – ездить на кладбище в Пасху. Говорят, надо в какой-то другой день, но я почему-то в первый раз подумала, что папе будет грустно. Ко всем приедут, а к нему нет...
– Вера!
Иногда она была совершенным ребенком, хоть и на шесть лет старше меня. Папе будет грустно! Словно он живой там, под могильной плитой.
– Завтра с утра наведаюсь к себе, – сказала я, чтобы отвлечь Веру. – Посмотрю, как там дела. Возьму куртку, плащ, еще кое-что... пора перейти на весеннюю форму одежды.
– А не страшно? Вдруг он тебя будет ждать...
– Вряд ли. Что, у Дениса других дел, что ли, нет? Понедельник, утро... Да и вообще, может, я его никогда больше не увижу!
– А что Аглая твоя?
– Не знаю. Надо ей позвонить, узнать, как там дела в институте, не появлялся ли Денис...
– Я поеду с тобой, – неожиданно заявила она. – Не могу отпустить тебя одну.
– Вера, ей-богу, ни к чему...
– Нет! – вдруг рассердилась она. – Я не могу тебя бросить.
Я засмеялась, глядя в ее испуганное, сердитое лицо.
– Ладно, поедем вместе.
Потом она ушла в магазин, а я осталась сидеть дома, над томиком Брюсова. Но мне не читалось, мысли улетали куда-то далеко. К Саше.
Последнее время я не могла вспоминать о нем без слез. Я так любила его, что больше уже не сомневалась в правильности своего поступка. Я совершенно правильно ушла от Дениса, потому что я не смогла бы с ним жить, храня в сердце столько нежности к Саше. Чем дальше, тем сильнее любила я Сашу.