Серебряный ангел
Шрифт:
Как выяснилось, задала его Джамиля — одна из пяти икбаль. Женщина быстро распахнула полы своего халата и легла рядом с Шантель на теплый мрамор в центре общего зала хаммама. Под халатом Джамили ничего не было, и принятая ею поза как нельзя лучше демонстрировала красоту ее упругих налитых грудей. Впрочем, Шантель обратила на это лишь мимолетное внимание. Она уже почти привыкла к свободе нравов, царивших в банях, и сама была сейчас полуобнажена.
— Я думала, кто-нибудь уже сообщил тебе об этом, — произнесла улыбающаяся Джамиля. — Наши семейные владения находятся в Глостере, хотя большую часть своей жизни я провела в Лондоне.
— Нет.
— Дело в том, что Шила обучает меня турецкому, а он мне дается с трудом. Вот она и настаивает, чтобы я все время говорила только по-турецки. Вообще она очень добра и внимательна ко мне. Просто я сама не способна к языкам. Помнится, и мой учитель французского был вечно недоволен.
— Как прекрасно вновь услышать родную речь! Я так рада… — Шантель осеклась. — Извини, чуть не сказала, что рада встретить тебя здесь. Оказаться в положении рабыни я бы и врагу не пожелала.
— Не беспокойся. Я понимаю, что ты имела в виду. Когда я увидела тебя, мне тоже было так грустно. Конечно же, я предпочла бы встретиться с тобой на свободе.
— Ты давно здесь?
— Не очень. Чуть больше шести месяцев. До тебя я была последней, кого купили для этого гарема. Я думала, что таковой и останусь. И другие были уверены, что новеньких больше не будет, поэтому так удивились твоему появлению. И из-за меня уже было много шума.
— Шума?
— О да, — улыбнулась, вспомнив что-то, Джамиля. — Сейчас это кажется смешным. А тогда мне было не до смеха. Я была страшно напугана. Дей так рассердился на свою мать из-за меня, что пришел прямо в гарем и отчитал ее при всех. Я была уверена, что меня продадут в другое место, а то и того хуже.
— Но с какой стати ему перепродавать тебя, коль он сам купил новую женщину? На что он сердился?
— В том-то и дело, что не он меня купил, а лалла Рахин, — Джамиля нахмурилась. — Я думала, ты знаешь. Дей не покупает новых женщин уже целых пять лет, с тех самых пор, как понял, что значит для него Шила. Больше половины наложниц подарены ему или приобретены его матерью. То, что она купила еще и меня, кажется, переполнило чашу его терпения. Он строго-настрого приказал ей больше не заботиться о пополнении гарема. — Женщина усмехнулась. — Он не такой, как эти турки и арабы, которые считают, что чем больше у них женщин, тем лучше, не задумываясь, зачем они им нужны. Джамиль сам для себя установил правило, что ни одна из женщин гарема не должна остаться без его внимания на очень большой срок, и выполняет его, хотя это и не так легко. Теперь ты понимаешь, почему он мог расстроиться, узнав, что гарем без его ведома увеличился?
Шантель чуть было не рассмеялась, услышав столь странные рассуждения. Если Джамиля права, то каким же образом она сама оказалась здесь? С другой стороны, похоже, что ему и в самом деле не очень были нужны новые женщины. Первая встреча с ними это в принципе подтверждает. Дей был совершено равнодушен к ней. Может, то, что говорит ее новая подруга, правда? Шантель бы поверила в это. Но помимо первой встречи с Джамилем, была прошлая ночь. Были его слова, произнесенные так, что они не могли быть ложью. Джамиль сказал, что с тех пор как увидел ее, не знал других женщин.
О, эта ночь! Она промелькнула как одно мгновение, хотя Джамиль так и не отпустил ее до самого рассвета, и они ни минуты не спали. Шантель
— Теперь ты понимаешь, почему о твоем появлении так много говорят? — продолжала между тем Джамиля, перебирая свои темно-каштановые локоны и щекоча ими свои щеки и губы. — Как только он купил тебя, всем захотелось узнать, что это означает: дей не смог устоять перед твоей красотой или он решил изменить нынешние правила, и за тобой последуют другие? Естественно, много разговоров вызвало твое быстрое возвышение. Все хотят стать фаворитками.
Шантель все эти разговоры и сплетни совершенно не интересовали. К тому же рассуждения Джамили могли привести ее и к другим вопросам, которых ей хотелось избежать.
— Ты переживаешь о доме, Джамиля? — спросила она, чтобы сменить тему разговора.
— О да! Мне казалось, что я вообще не смогу привыкнуть к такой ленивой, монотонной жизни. Дома я постоянно была занята, все время крутилась с разными делами, весь день был заполнен до отказа. А здесь мне было совершенно нечего делать. Казалось, что еще немного — и я сойду с ума от скуки. Но, конечно, так было только потому, что дей слишком долго сердился. Когда он обратил на меня внимание, все изменилось, — Джамиля подвинулась поближе к Шантель и понизила голос. — Знаешь, я же стала икбаль совсем недавно, только в прошлом месяце. И теперь моя жизнь наполнена ожиданием новой встречи с ним. Когда она произойдет, неизвестно, но я уверена, что скоро. Ведь дей обязательно не реже одного раза в неделю проводит время с каждой из фавориток. Ожидание так волнует. А в день, когда он призывает, я прямо вся дрожу. Это так здорово. Все вокруг завидуют. Да ты и сама теперь знаешь. Он же такой великолепный любовник, правда?
Да, это так. Но согласиться с этим, а тем более спорить с женщиной, которая сама еще раньше испытала магию любви Джамиля, было бы глупо. Но Шантель почему-то смущал этот разговор. Она испытывала какую-то неловкость, вспоминая заверения Джамиля о том, что лишь с ней одной он был близок в последние дни.
Джамиля, впрочем, и не ожидала ответа, продолжая беззаботно болтать:
— Бедная Шила. Можешь себе представить, она даже не знает, что и думать. Она ведь так любит его.
— А ты? — не удержалась от вопроса Шантель.
— Честно говоря, я и сама точно не знаю, — пожала плечами собеседница. — Каждый раз когда я с ним, мне кажется, что люблю. Я так обрадовалась, когда впервые увидела его и убедилась, что мой хозяин не жирный старик и не урод. Уже тогда я поняла, что буду с нетерпением ждать момента, когда он обратит на меня внимание. Джамиль так красив. Честно говоря, я не могу припомнить ни одного мужчину из тех, что я встречала в Англии, которого бы можно было сравнить с ним. Но… — Джамиля на мгновение прервалась и посмотрела по сторонам, как бы желая убедиться, что их никто не подслушивает. Затем наклонилась к самому уху Шантель и зашептала: