Серебряный доспех

Хабаров Ярослав

Тзаттог появился рядом незаметно. Принц-упырь словно соткался из ночного воздуха. Даже Хазред с его чутким слухом не расслышал шагов в темноте. Просто тьма сгустилась рядом с ним, и из самого средоточия черноты раздался тихий голос:

– Я здесь.

Хазред повернулся к нему, улыбаясь.

– Ты всегда слышишь чужие мысли?

– Нет, - просто ответил Тзаттог, выступая вперед. Теперь Хазред мог хорошо различить его в бледном сиянии ночного светила.
– Мысли созданий ничтожных для меня неразличимы, как писк насекомых, что летают в солнечном луче и живут только один день. Не прихожу я и на зов смертных колдунов, когда те в своем высокомерии надеются повелевать мною и пользоваться моими силами по собственному усмотрению. Но в твоем призыве я различил звон могущественного древнего серебра. Я как будто услышал отдаленный смех божества… Ты возбудил мое любопытство. Кто ты?

– Я отвечу, если ты назовешь себя, - отозвался Хазред.

– Я - порождение тумана, - сказал Тзаттог, и Хазред мгновенно уловил в его тоне неискренние нотки.

Принц-упырь явно лукавил. Самый распространенный вид лукавства, к которому прибегают подобные существа, имея дело с волшебными созданиями, чьи возможности они еще не оценили: сказанное Тзаттогом было правдой - однако не всей правдой, но лишь частью ее. И не самой существенной.

– Ты не просто порождение, сказал Хазред, улыбаясь.
– Лучше бы тебе не кривить душой, если ты действительно желаешь моей помощи.

– Но с чего ты взял, смертный, что я нуждаюсь в твоей помощи?
– удивился Тзаттог.

И опять Хазред понял, что его пытаются обмануть.

– Я не более смертный, чем ты, - проговорил Хазред.
– Есть нечто, позволяющее мне, как и тебе, жить бесконечно долго. Но имеется в мире и нечто иное, губительное для таких, как мы.
– И, не позволив Тзаттогу возразить, продолжил: - Ты нуждаешься в моей помощи, и я готов предложить ее тебе в обмен на твою. Но сперва ответь мне по всей правде - кто ты такой?

– Мое имя Тзаттог, - прозвучало из темноты, окутавшей принца-упыря, точно мантия.
– Так называют меня создания тьмы. Если бы ты был одним из нас, тебе было бы довольно одного этого имени.

– Но я не один из вас, как ты выражаешься, - возразил Хазред.
– Подобных мне не существует. И ты можешь называть меня Асехат.

– Это не настоящее твое имя, - помолчав, произнес Тзаттог.

– С чего ты взял?
– удивился Хазред.

– Ты произнес его отчужденно.

– Возможно, с некоторых пор я ощущаю себя чуждым самому себе.

– Нет.
– Тзаттог покачал головой.
– Ты хочешь от меня искренности, а сам пытаешься меня обмануть.

– Клянусь тебе, Тзаттог, имя, которое я назвал, принадлежит мне…

– Как и доспех, который ты присвоил?
– помолчав, спросил Тзаттог. Он говорил совершенно спокойно, просто, даже дружески.
– Ты ведь вор, не так ли, Хазред?

– Ты знал мое имя!
– возмутился Хазред.
– Знал и все-таки задавал свои вопросы.

– Я уже объяснил тебе, что мысли некоторых существ я могу прочесть. Например, твои. Поэтому ты до сих пор и жив, а не валяешься на земле с переломленной шеей. В тебе есть какое-то необъяснимое могущество, которое меня привлекает… Оно открывает для меня твой разум. И с горечью я различаю в тебе лживость и способность присвоить чужое. Ты - не Асехат. Асехат - тот или та, кого ты обокрал.

– Я не совершал кражи!
– возмутился Хазред.
– Я освободил то существо…

– И где оно теперь?
– В голосе Тзаттога явственно звучала ирония.

– Возможно, - медленно проговорил Хазред, - я превратился в него… в нее… я теперь и есть Асехат.

– Нет, - сказал Тзаттог, посмеиваясь, - ты Хазред. Ты был Хазредом и остался Хазредом. Асехат - недостижимое состояние для тебя, потому что ты слаб.

– Но с каждой минутой я становлюсь все сильнее.
– Хазред провел ладонью по доспеху, и серебро засияло так ярко, что у Тзаттога слезы потекли из глаз.

Принц-упырь еще пытался противиться обаянию серебряного доспеха.

– Твое воплощение несовершенно, - сказал Тзаттог.
– У доспеха не хватает пластины. Без нее ты никогда не сможешь закончить то, что начал, а ты даже понятия не имеешь, где искать недостающее.

– До сих пор я вполне довольствовался тем, что имею.

– Поверь мне, скоро этого окажется мало.

– Откуда тебе знать?

– Я знаю… - Тзаттог вздохнул.
– Хорошо, я откроюсь тебе, Хазред-Асехат. Ты узнаешь обо мне то, что прежде я скрывал даже от самого себя. Время настало… Где она?

– Асехат?
– брякнул Хазред, который постоянно думал только об одном - о странном существе с тремя круглыми глазами, взиравшими на мир с детским удивлением. О существе с крохотными жабрами, о существе с золотисто-коричневой кожей. Об Асехат, которая (если только возможно говорить о ней как о женщине) незримо присутствовала в душе троллока и определяла все его мысли и поступки.

– Асехат?
– Тзаттог нахмурился, явно не понимая, почему собеседник вдруг произнес это имя, так невпопад. И внезапно рассмеялся.
– Тебя поглотили мысли об Асехат, о том, как бы сделаться ею без остатка! Это опасно, потому что рядом с тобой всегда может оказаться некто, наделенный значительной силой и требующий к себе всего твоего внимания!

– Ты требуешь моего внимания?
– делано удивился Хазред. Он был смущен тем, что так неосмотрительно позволил Тзаттогу заглянуть себе в душу.

– Если ты не будешь настороже, имея дело с таким, как я, ты будешь уничтожен, - спокойно объяснил Тзаттог.
– Однако сейчас это не имеет значения. У тебя есть то, что мне необходимо.

– Моя сила?
– Хазред дотронулся ладонью до доспеха, с удовольствием ощущая прикосновение гладкого металла.
– Ты об этом говоришь?