Серебряный Клин
Шрифт:
Но не столько нерасторопность сына была причиной бешенства, охватившего Праотца-Дерево, сколько его собственное бессилие перед лицом обстоятельств и страх перед вырвавшимся на свободу чудовищем.
Казалось, тот монстр был повержен навсегда, мир вздохнул спокойно и вернулся к своим повседневным заботам. Но дьявол не упустил подвернувшегося шанса. Теперь он снова бросал вызов. Обретя свободу, нигде не получая отпора, он свирепствовал, словно намеревался уничтожить весь мир, который так люто ненавидел.
Дерево было богом. Мельчайшие, почти незаметные признаки
Поражение его отпрыска могло стать предвестником его собственного поражения, крушения всех надежд.
Когда немного стихла охватившая его буря чувств, дерево-бог направило в самые дальние, самые укромные и недоступные уголки Равнины Страха своих посланников. То были говорящие камни. Они должны были донести до самых крайних пределов равнины призыв дерева. Праотец-Дерево созывал ассамблею Народов, своего рода парламент, представлявший сорок с лишним видов причудливых существ, населявших эту необыкновенную страну.
Праотец-Дерево не мог сдвинуться с места, но разослать повсюду вместо себя своих послов и верных воинов было в его силах.
Так он и сделал.
Глава 17
Когда старик добрался до Лордов, он едва держался в седле. Раньше он всегда вел малоподвижный образ жизни, а значит, мог противопоставить тяготам опасного путешествия и старческим немощам только свою волю и искусство черной магии.
Он обладал железной волей и великим колдовским даром, но ни то ни другое не было безграничным. В любое время усталость могла взять свое.
Он знал, что сейчас отстает от тех, за кем гонится, всего на пять дней. Белая Роза и ее спутники не опасались здесь преследования имперских властей, а потому ехали не таясь, без спешки. Несмотря на отчаяние, владевшее им по-прежнему, он дал себе два дня отдыха, ибо знал, что эта потеря времени в дальнейшем окупится сторицей.
Старик покинул Лорды, добыв в городе лошадь и вьючного мула, которых выбирал не за быстроногость или красоту, но за выносливость и покладистый нрав. Большая часть оставшегося пути пролегала через Ветреный Край, о котором ходила дурная слава. Он не хотел там провести и лишнего часа.
Одна за другой оставались позади маленькие жалкие деревушки, все реже попадавшиеся на его пути. Приближаясь к Ветреному Краю, он понял, что продвигается вперед довольно быстро. За несколько недель ему удалось сократить отставание на четыре дня.
Но особых надежд на быстрый успех в этих пустынных безлюдных землях он не питал. Там не было не только торных дорог, но и даже тропинок. Сама Империя пренебрегла бесполезной и бесплодной пустыней. Наверно, теперь надо будет двигаться медленнее, используя все свое искусство, чтобы не потерять след.
Впрочем, надо ли? Ему было известно, куда они держат путь. Тогда к чему беспокоиться о том, где именно они находятся сейчас? Не проще ли прямиком двинуться к тому месту, которое они не смогут миновать, покидая Ветреный край? Если поднажать, он будет там одновременно с ними. Или даже раньше.
Преодолев три четверти пути через пустыню, он оказался в самой скверной ее части, где путникам приходилось пробираться сквозь нагромождения изъеденных временем безжизненных каменных глыб.
Он устроил привал, поел, а потом лег и стал смотреть, как на небе зажигаются звезды. Обычно он засыпал почти мгновенно, но на этот раз заснуть мешало какое-то смутное беспокойство, почти болезненное ощущение на стыке сознания и подсознания. Не сразу ему удалось понять, в чем тут дело.
Впервые с тех пор, как он попал в Ветреный Край, внутри круга, очерченного его бессознательной, никогда не дремлющей, сверхчувственной восприимчивостью, он был не один. Примерно в миле к востоку от него находилась группа людей.
И еще что-то двигалось в ночи, нечто огромное, опасное и чуждое. Оно летало там, меняя высоту и направление, словно охотилось на неведомую добычу.
Сконцентрировав силу разума, он осторожно потянулся мыслью на восток.
Это они! Те, за кем он так долго гнался! Насторожены и встревожены чем-то, как и он сам, будто ждут чего-то, что вскоре должно произойти.
Он начал быстро сворачивать свой крохотный лагерь, все время бормоча себе под нос ругательства, проклиная свои физические немощи, ломоту в костях, все те недуги, с которыми он давно стал неразлучным. Его разум продолжал прощупывать ночь, чтобы знать, где находится летающая тварь, продолжавшая свою охоту.
Вот она снова приблизилась, но затем медленно полетела прочь. Хорошо. Возможно, у него еще есть время.
Путешествие сквозь ночь оказалось более трудным, чем он ожидал. Вдобавок эта тварь наверху. Казалось, временами она ощущала присутствие старика, несмотря на все его усилия слиться с каменистой землей пустыни. На лошадь и мула она нагоняла панический ужас. Он продвигался вперед мучительно медленно.
Уже занималась заря, когда он перевалил через острый, как лезвие ножа, край каменистой гряды и увидел невдалеке, у противоположного края каньона, лагерь тех, кто был ему нужен. Он начал спускаться; боль, казалось, пронизывала его до самых кончиков ногтей. Все труднее становилось справляться с перепуганными животными.
Над ними пронеслась громадная тень. Он взглянул вверх. Гигантское существо, не меньше тысячи футов длиной, обогнало их, снижаясь в направлении лагеря в каньоне.
– Подождите! – закричал старик из последних сил. Мертвые камни ответили ему долгим эхом.
Он продвигался вперед, на каждом шагу ожидая неминуемой смерти. Если не под градом стрел, так в сокрушительных, гибельных объятиях щупалец летающего левиафана. Но так и не дождался.
Из-за обломка скалы, загородив дорогу, шагнул стройный смуглый человек, глаза которого были черны, тверды и остры, как осколки обсидиана. Потом, откуда-то сзади и сбоку, послышался голос другого человека.
– Провалиться мне на месте! Да это же старый колдун Боманц! А ведь болтали, что там, в Курганье, его сожрал дракон.