Серебряный орел
Шрифт:
— Что это? — чуть слышно прошептал Дарий.
Разведчики уже подошли к казарме. Все замерли и прислушались. До них донесся негромкий звук. Нельзя было не узнать стон раненого. Выжившего.
Парфянин толкнул острием меча хлипкую дверь, и она с сухим стуком врезалась в стену. Внутри пол был скользким от крови. Кровавые следы вели к маленьким комнатам, в каждой из которых жили восемь человек, — контуберниуму. Численность гарнизона равнялась половине центурии, поэтому таких помещений было всего пять, да еще комната побольше — для оптиона, командовавшего гарнизоном. Скорчив гримасу отвращения, Дарий резко мотнул головой в сторону Ро-мула, Новия и еще одного солдата.
— Вы, трое, идите налево, — приказал он. — Мы пойдем направо. — И он удалился, взяв с собою Оптата и пятого легионера.
Бренна оставили снаружи.
Ромул крепко стиснул костяную рукоять меча. О Юпитер, Наилучший и Величайший, думал он, защити меня. Топот их калиг гулко отдавался в узком коридоре. Ромул шел первым, остальные в шаге позади него.
Каждый прикрывался щитом и держал наготове гладиус. Ромул остро ощущал присутствие Новия за своей незащищенной спиной.
— Не бойся, раб, — прошипел ветеран. — Я хочу, чтобы ты глядел мне в лицо, когда будешь умирать.
Ромул резко обернулся, готовый завершить эту изматывающую вражду здесь и сейчас.
— Есть что-нибудь? — каким-то не своим голосом проревел издали Дарий, разрушив криком злые чары.
— Нет пока, — отозвался Ромул, осматриваясь. Когда же он оказался перед дверью первой комнаты, у него отшибло дар речи.
Неожиданного нападения можно было не бояться. Во всех комнатах им открывалась одна и та же картина. Валяющиеся один на другом изуродованные трупы; руки и ноги у них торчали под неестественными углами. Все легионеры были раздеты донага, их кольчуги и выцветшие красновато-коричневые туники валялись на полу рядом. А вокруг мертвых тел и груд одежды — запекшаяся кровь.
Даже Новию стало не по себе.
— Кто же поступает так с врагами?! — воскликнул он.
— Скифы, — прошептал Ромул. Тарквиний успел рассказать ему о варварских нравах этого народа.
— Проклятые дикари!
Все тела были изуродованы совершенно одинаково: убитых обезглавили и содрали кожу с груди, спины и ног. Отрубленных голов видно не было. Ромулу было известно почему. От того же Тарквиния он узнал, что скифы оценивали доблесть воина по количеству голов, которые он приносил с поля боя. Из верхней части вражеских черепов они делали кубки для питья, обтягивали их кожей и даже золотили изнутри, а человеческой кожей украшали сбруи своих лошадей и находили для нее множество других применений. Теперь, при виде этой дикарской жестокости, Ромул проникся неодолимым отвращением к тем, кто был способен на такое. Как и все, он старался дышать ртом, но вскоре понял, что запах в помещении почти не чувствуется. Хотя все эти воины были мертвы уже больше суток, сильный мороз не позволил начаться разложению.
— Зачем их притащили сюда? — спросил Новий.
Ромул презрительно глянул на него. Ответ был очевиден.
Ветеран сам додумался до ответа на свой вопрос.
— Это для того, чтобы не слетались стервятники.
Ромул кивнул.
Дело коснулось вещи даже более серьезной, чем их смертельная вражда. Не сговариваясь, все трое одновременно повернулись и кинулись искать Дария. Они попали в ловушку. И она, несомненно, должна была вот-вот захлопнуться.
Дария они нашли в комнате командира гарнизона. Он стоял на коленях и, когда вошли воины, поднял голову. Лицо его было искажено гневом. Человек, которого Дарий осторожно поддерживал, выглядел не так, как все остальные. Как ни странно, оптион — крепкий мужчина лет тридцати с небольшим — был все еще жив, хотя с него содрали всю кожу вместе со скальпом. Он даже находился в сознании; его окровавленное изуродованное тело сотрясала неодолимая дрожь. Жить ему оставалось совсем недолго.
— Командир… — начал было Ромул.
— Они явились под видом торгового каравана. Прошли в ворота и достали спрятанное оружие, — перебил его Дарий. — Грязные скифские собаки!
Ловко придумано, решил Ромул. Но времени на пустые размышления не оставалось.
— Командир, они сложили убитых в доме, чтобы мы не увидели стервятников и ни о чем не догадались.
— Ну конечно! — воскликнул парфянин. — А мы вперлись сюда, как последние глупцы.
— Пора уходить, — сказал приплясывавший от нетерпения Новий.
Дарий кивнул.
— А как же этот бедняга?
— Нужно даровать ему воинскую смерть, — отозвался Новий.
Римские воины, если у них была такая возможность, всегда старались избавить смертельно раненных товарищей от долгого мучительного умирания. Такое убийство считалось актом последнего милосердия.
— Я сделаю, командир.
Голос Ромула гулко разнесся в тесной комнате. Новий и Оптат принялись было возражать. Ведь никто и никогда не слышал, чтобы раб выполнял такое почетное деяние.
Но, встретившись с суровым взглядом Дария, они умолкли.
— Он вызвался первым, — сказал парфянин, решив, что эти двое всего лишь сами хотят удостоиться чести. — Выходим.
Обозленным легионерам оставалось только повиноваться. Угрюмо отсалютовав, они и еще двое солдат направились к выходу.
— Не мешкай!
Осторожно положив искалеченного оптиона на пол, Дарий провел ладонью над его лбом, благословляя, и тоже вышел из комнаты.
Ромул поднял гладиус и шагнул вперед. Он правильно поступил, что вызвался помочь этому смельчаку встретить смерть. Дарий не был римлянином, а Новий с Оптатом, злокозненные негодяи, не заслуживали права оборвать жизнь достойного мужа. Еще двое солдат даже не вызвались. Вот и получается, что обеспечить оптиону достойный переход в другой мир некому, кроме него.
Лежавший на полу открыл глаза и встретился взглядом с Ромулом. Оба знали, что сейчас произойдет.
Нельзя было не восхищаться этим человеком. В его глазах Ромул не видел и тени страха, а лишь уверенность и смирение.
— Командир, — сказал он. — Элизиум ждет тебя.
Всем было известно, что храбрецы попадали прямо в воинский рай.
Ответом ему был короткий кивок.
Ромул помог раненому сесть. Тот коротко застонал, но тут же смолк. Любое, даже самое малое движение должно было причинять ему страшную боль. Сердце Ромула переполняла жалость.
— Меня зовут Эзий. Оптион второй центурии первой когорты Двадцатого легиона, — с трудом проговорил раненый. — А тебя?
— Ромул, командир.
На искаженном болью лице Эзия появилось выражение, близкое к умиротворению.
— Нужно знать, кто отправляет тебя в другой мир.
Снаружи донесся приглушенный грохот оружия, послышался хриплый голос Дария, выкрикивавшего приказы. Скифы все же напали.
— Ты нужен своим товарищам, — напомнил Эзий.