Серебряный орел
Шрифт:
Никто из их товарищей даже не заметил случившегося.
— К оружию! — взревел Ромул. — На нас напали! С востока!
Встревожившись, воины повскакали на ноги, похватали оружие и растерянно уставились в темноту.
А оттуда донеслись многоголосые душераздирающие крики.
Бренн мгновенно подскочил к Ромулу.
— Подожди, — сказал он. — Не двигайся.
Ромул сразу понял, в чем дело.
— Их освещает огонь.
— Глупцы, — пробормотал Бренн.
И тут полетели первые стрелы. Выпущенные из кромешной тьмы, окружавшей освещенную костром площадку, они посыпались смертоносным
Ромул поднял обтянутый шелком скутум и собрался рвануться вперед, но могучая ручища Бренна вновь остановила его.
— Тарквиний… — пробормотал юноша.
— Сейчас он под землей и в безопасности.
Ромулу стало немного легче.
Нападавшие снова ужасно завопили.
— Сейчас они снова выстрелят, — сказал галл. — А потом мы с тобой сами удивим их.
Бренн все рассчитал правильно. Но он не знал, сколько было нападавших.
Снова посыпались стрелы, а потом враги кинулись в атаку. Их было множество. Через плечо у каждого висел точно такой же, как у парфян, лук. Они размахивали мечами, кинжалами и зловещего вида топориками с коротким лезвием. Эти темнокожие люди в войлочных шляпах, искусной работы кольчугах и высоких, почти до колена, сапогах могли принадлежать только к одному народу — к скифам. Ромулу и Бренну уже приходилось сталкиваться на границе с этими жестокими кочевниками. Хотя расцвет их империи давно миновал, скифы все еще оставались страшными противниками. А зазубренные наконечники их стрел были покрыты смертельным ядом, который так и назывался — скифион. Любой, кому этот яд попадал даже в малую царапину, умирал в страшных мучениях.
Бренн выругался сквозь зубы, а у Ромула от волнения резануло спазмом желудок.
Тарквиний все еще находился в храме Митры, и они не могли бросить его на произвол судьбы. С другой стороны, если они попытаются спасти гаруспика, то, скорее всего, погибнут. На площадку уже высыпало не менее полусотни скифов, и было ясно, что это еще далеко не все. Ромул вдруг почувствовал обиду на несуразность жизни. Надежда на возвращение в Рим казалась теперь совершенно несбыточной.
— Они не могли не услышать шум, — сказал шепотом Бренн. — Пакор не трус. Он может выскочить оттуда в любое мгновение. И спасти их можно лишь одним способом.
— Быстро, тихо и незаметно пробраться туда, — закончил Ромул.
Бренн кивнул.
— Перебить скифов, которые окажутся возле входа в храм. Перехватить Тарквиния и этих. А потом удирать.
Не говоря ни слова, Ромул кинулся вперед.
Они бежали со всех ног, превозмогая боль в закоченевших от мороза мышцах. К счастью, выплеснувшийся вскоре в кровь адреналин придал им сил. Каждый держал копье в отведенной назад правой руке, готовый применить его, как только понадобится. Но скифы сосредоточили свое внимание на пока еще уцелевших парфянах, они окружили их и не спеша сжимали кольцо, даже не оглядываясь по сторонам.
Была бы за нами хоть одна центурия, думал Ромул, мы изрубили бы их в капусту. А сейчас оставалось только надеяться на то, что Тарквиний появится не раньше и не позже, чем нужно, и им удастся скрыться в темноте. Надежда на это была очень хрупкой.
Как два мстительных призрака, они приближались к оставшемуся без охраны входу в храм Митры.
До сих пор им удавалось остаться незамеченными.
Крики ужаса раздались с новой силой — это последние парфяне поняли, что их ничто не спасет.
Когда до дыры в земле оставалось всего несколько шагов, Ромулу начало казаться, что их затея может осуществиться. Но в этот момент какой-то худощавый скиф, который, склонившись над лежавшим ничком парфянином, вытирал клинок меча о его одежду, поднял голову. Увидев еще двоих врагов, он молча открыл и закрыл рот, а потом что-то громко крикнул и кинулся на них. За ним последовали сразу девять человек, некоторые из них на бегу убирали оружие в ножны и доставали из колчанов луки.
— Ищи Тарквиния, — выкрикнул Ромул, когда они, спотыкаясь, не без труда остановились около входа. Я их задержу.
Не раздумывая, Бренн кинул свои копья под ноги Ромулу, выдернул из земли оставленный возле входа в святилище факел и, громко топая, устремился вниз.
— Я скоро! — крикнул он на бегу.
— Если тебя убьют, то и мне не жить! — бросил ему вслед Ромул.
С угрюмой решимостью он закрыл левый глаз, прицелился и с изяществом, выработанным несколькими годами непрерывных упражнений, метнул первое копье по невысокой пологой дуге. Оно угодило точно в грудь бежавшему первым скифу, пробило кольчугу и глубоко вонзилось в тело. Скиф рухнул как подкошенный.
Но его товарищи даже не замедлили шага.
Второе копье Ромула попало в живот коренастому скифу. Он тоже навсегда вышел из игры. Третье прошло мимо цели, а четвертое проткнуло горло воину с длинной черной бородой. Поняв, что этого противника следует принимать всерьез, трое скифов остановились и взялись за луки. А четверо остальных прибавили ходу.
«Семеро собачьих детей, — мрачно думал Ромул. В его сердце схлестнулись между собой ярость и страх. — Да еще и стрелы ядовитые. Положеньице… Что же делать?»
И вдруг он вспомнил слова Котты, который был его наставником в лудус: «Если выхода нет, навяжи противнику сражение, пока он этого не ожидает и не готов. Воспользуйся преимуществом внезапности». Ничего другого сейчас он все равно придумать не мог, а ни Бренн, ни Тарквиний не показывались.
Издав дикий вопль, Ромул устремился вперед.
Скифы лишь ухмыльнулись его безрассудству. Еще один глупец, с которым они разделаются, как и с остальными.
Поравнявшись с первым врагом, Ромул толкнул его металлической бляхой щита и мгновенно пустил в ход гладиус. Все получилось так, как он задумал. Быстро отвернувшись от еще не успевшего упасть противника, он услышал, как стрела ударила в скутум. За ней тотчас последовала вторая. К счастью, шелк вновь подтвердил свою пользу — ни одна стрела не пробила щит. Третья просвистела возле уха. Сознавая, что до следующих выстрелов у него есть несколько мгновений, Ромул посмотрел поверх железной оправы щита. Два скифа были уже рядом. Последний отстал на несколько шагов, а еще трое с луками готовились вновь натянуть тетивы.