Серебряный орел
Шрифт:
Решение оставить город оказалось мудрым. Едва забрезжил рассвет, как в небо потянулись струи дыма. Новые и новые дома охватывало пламя. Толпа вовсю пользовалась тем, что Сенат был парализован продажностью, нерешительностью и склоками. Сугубо гражданские политики, сенаторы не подготовились к столь дерзкому вооруженному восстанию и боялись его. В самой Италии вмешательства армии никогда не требовалось; чтобы избежать попыток переворота, легионы находились в гарнизонах, удаленных от Рима на много миль. Это правило нарушалось только тогда, когда городу грозил мятеж. Люди Клодия, поджигавшие самые важные здания столицы, были чересчур уверены в себе. А перегруппировавшиеся легионеры Милона жаждали только одного. Мести.
В Риме воцарился хаос.
После наступления рассвета возобновление насилия было неминуемо. Остановить жаждавшую крови толпу могли только опытные воины, хорошо ориентировавшиеся в переплетении улиц и переулков. Но у Секунда было слишком мало людей, чтобы справиться с ситуацией, Красс отправился в Гадес, а Цезарь был далеко. Без вмешательства Помпея Великого будущее Рима выглядело очень мрачным. Если вельможи и сенаторы не хотели, чтобы у них на глазах заполыхали рынки, суды и прочие общественные места, не говоря уже об их собственных домах, они были просто обязаны обратиться к консулу за помощью.
Когда городские стены остались позади, Фабиола вспомнила предсказание Брута, что именно так Помпей и поступит. Этот человек перехитрил Красса, приписав себе подавление восстания Спартака, а теперь сотворил то же самое с полководцем Лукуллом, который почти подавил мятеж Митридата в Малой Азии. Помпей стремился получить главный приз и вовсе не желал иметь соперников. Тот, кто впервые со времен Суллы привел бы вооруженных легионеров на Римский Форум, получил бы реальную власть над Республикой.
Но другого выбора у Сената не было.
Через пять дней Фабиола с трудом вспоминала то, что произошло на Форуме. Вместо криков дерущихся людей она слышала птичье пение, потрескивание носилок и негромкие голоса Секунда и его людей. Высунувшись из носилок, Фабиола всматривалась в даль. Доцилоза неодобрительно цокала языком, но молодая женщина не обращала на нее внимания. Испуганная тем, что случилось с Фабиолой на улице, служанка наотрез отказалась оставаться в городе, а Фабиола, довольная тем, что у нее будет спутница, не возражала. Однако без конца качаться вверх и вниз было скучно. Возможно, время от времени выглядывать из носилок было опрометчиво, но иначе Фабиола просто сошла бы с ума.
Другой человек, тоже отказавшийся остаться в Риме, шел рядом с носилками. Страшная рана не помешала Сексту настоять на том, что он проводит Фабиолу на север. Одноглазый раб следовал за ней как тень; это очень утешало. Никто, кроме Доцилозы, не мог подойти к ней ближе чем на три шага без его одобрительного кивка.
Мощеная дорога тянулась мимо пустых полей до серого горизонта. Ближайший город был далеко, путники встречались редко, а те, кто попадался навстречу, стремились прошмыгнуть мимо, прикрывая лица капюшонами плащей. Поскольку официальная власть, способная защитить простых граждан как в Риме, так и за его пределами, бездействовала, дороги Республики стали теперь опасны и днем и ночью.
Время от времени они видели пустовавшие до весны латифундии. Как в имении самой Фабиолы, каждая состояла из центрального комплекса построек, обязательных виноградников, оливковых рощ и фруктовых деревьев. Ворота окружали густые дубы и кипарисы; по поместьям бегали спущенные с цепи сторожевые псы. Секунду и его людям то и дело приходилось отгонять одичавших животных камнями. У ворот многих вилл дежурили люди в грязных туниках, охранявшие их от разбойников. В эти смутные времена богатые землевладельцы беспокоились о своих имениях сильнее, чем обычно.
Небритые охранники подозрительно посматривали на носилки, окруженные двенадцатью стражами, но не дерзали останавливать маленький отряд даже тогда, когда в их псов летели камни. Заметные бронзовые шлемы с гребнями, длинные кольчуги и боевое оружие говорили, что перед ними закаленные ветераны. Бывшие легионеры были вооружены до зубов, что делало любую схватку с ними особенно опасной. В такие минуты Фабиола благоразумно не высовывалась из носилок. Уверенные, что за их занавесками скрывается богатый вельможа или купец, любопытные мрачно отступали.
Пока что дорога была спокойной. По вечерам Секунд выбирал место для стоянки как можно дальше от дороги. Важнее всего было не привлекать к себе внимания. Если место его устраивало, разбивали лагерь. Одиннадцать спутников Секунда быстро вбивали в землю железные колья и натягивали палатки. До того Фабиола ни разу не видела кожаные военные палатки на восемь человек, использовавшиеся легионерами на марше. Одну занимали Фабиола и Доцилоза, две другие — мужчины, а четыре раба-носильщика ночевали в четвертой. Секст, отклонивший все приглашения, каждую ночь спал у входа в палатку Фабиолы, завернувшись в одеяло. Постели женщин были простыми: подушки и покрывала из носилок. Подобной спартанской обстановки Фабиола не видела с детства. Принять ванну возможности не было, но это не слишком удручало женщин: стоял такой холод, что мыться не хотелось.
После отъезда из Рима Сцевола не давал о себе знать. Фабиола целыми днями молилась о том, чтобы злобный фугитиварии не смог перегруппировать свои силы и пуститься в погоню. Похоже, ее молитвы были услышаны. Если так пойдет и дальше, их главной проблемой станут помпеянцы, стоящие на границе, а потом дикие галлы.
Весна была не за горами, но дни оставались короткими. Секунд нашел хорошее место для стоянки и объявил ранний привал. Он просунул голову в носилки, поманил Фабиолу и сказал:
— Можно вылезать. Здесь безопасно.
Она с радостью выбралась на свежий воздух. Так приятно размять ноги при дневном свете. Сегодня Секунд выбрал уединенное место на берегу. До моста над быстрой рекой была всего сотня шагов, но лагерь защищала густая роща. Конечно, листва еще не распустилась, однако вполне достаточно и голых веток. Через час стемнеет, и их лагерь никто не обнаружит.
— Далеко не уходи, — посоветовал Секунд.
Но Фабиола и не собиралась уходить. Даже с Секстом за спиной она не чувствовала себя в безопасности и была спокойна лишь тогда, когда видела поблизости вооруженных людей. Они пошли к реке, уровень которой сильно поднялся из-за зимних дождей, ливших в Апеннинских горах. В водоворотах кружились огромные бревна, подтверждая силу увлекавшей их воды. Как большинство римлян, Фабиола не умела плавать. Если бы она упала в реку, то неминуемо утонула бы. Эта мысль заставила ее вздрогнуть, отвернуться и посмотреть в небо, чтобы успокоиться.