Серебряный пояс
Шрифт:
На том и порешили. Обе стороны остались довольны исходом дела. Пановцы — что все кончилось мирно, без бойни. Кто знает, как все сталось? Тесинские гости — что хозяева место уступили. Есть где работать, не зря ноги двести верст себе и лошадям били. А что насчет межевого столба, так будьте уверены, теперь его никто не вырвет! В восемь глаз догляд делать будем.
Договорились. Что дальше делать? Праздник ведь! Троица! Охота нашим мужикам разговор вести. А еще любопытство гложет. Залетные гости из тех краев, где столкновение с бандитами произошло. Может, у них на эту тему новости есть.
— Айда, мужики, к нам! Мы здесь неподалеку обустраиваемся, дома срубили, жить собираемся постоянно. Сегодня по случаю торжества стол организовали. Медовый напиток хороший есть! — предложил Григорий Феоктистович за всех, а остальные его поддержали.
— И то правда! Что делать будете? Стан обустроить недолго: запалил костер, и готово. А работать все равно нельзя — Земля именинница!
— А мы-то думаем, откуда здесь в тайге гармошка играет? Ну, раз так, у нас на этот случай тоже хорошее вино есть! В долгу не останемся! — согласились гости, на этом приглашение было принято.
Все вместе вернулись к стоянке гостей, собрали немудреный скарб (кто знает, сколько с хорошими людьми сидеть придется!), загрузили на лошадей, перешли к домам артельщиков. По пути следования познакомились. Старшего четверки звали Афанасием Колмогоровым. Два других молодца были его сынами: Никита и Гаврил. Четвертый представился Василием Копыриным, свояком. Артельщики переглянулись: знакомая фамилия, где-то слышали, но где?
После недолгих мытарств, разобрав вещи и стреножив лошадей, все наконец-то сели за стол. Женщины с недоверием смотрели на незнакомцев. Дети, переживая любопытство, притихли на другом конце стола.
Как полагается в подобной ситуации, все выпили по полной кружке-берестянке за Святой праздник, завели разговоры. Главная тема о промысле золота. Хозяева задавали гостям наводящие вопросы: где промышляли раньше, в каких условиях, какова была добыча благородного металла и прочие мелочи, интересующие старательский разум золотопромышленника. За всех отвечал старший Афанасий Колмогоров. Сыны, Никита и Гаврила, больше молчали. Свояк Василий немногословно поддерживал неторопливую беседу. Чувствуя теплое отношение к себе, гости отвечали охотно, без утайки, в некоторых моментах открывая секрет поиска золота и тонкости старательского ремесла. В большей степени для Пановцев Афанасий ничего нового не сказал. Для настоящего момента процесс добычи и обработки благородного металла имел один — примитивный — уровень: шурф, кайла, лопата да колода. Объем добытого золота к окончанию сезона разменивался незначительно, на один, полтора килограмма, в результате чего повеселевшие старатели сошлись в одном мнении:
«Везде хорошо, где нас нет! А золото, оно везде одинаково!». Рынок сбыта золотоскупщикам по ценам был также равнозначен. Доставка залежалых продуктов и рядового товара вызывали возмущение у той и другой стороны, посему после третьей кружки чудесного напитка все вместе нарекли себя братьями, душевно обнялись, перецеловались, и даже поклялись в верной помощи друг другу в дальнейшем.
Однако все это было недолго. В каком бы ни были состоянии наши герои, а скорбный ум память точит. Желают наши мужики узнать хоть что-то о положении в Большой Ине, но не знают, как это сделать. Задали гостям откровенный вопрос, может возникнуть подозрение. Как подступиться к закрытой теме, не знают. Дед Павел бородой крутит. Гришка Усольцев затылок чешет. Иван Мамаев глазами из стороны в сторону стреляет, ищет поддержки. И она пришла от женщин. Анна Семеновна вставила слово, поинтересовалась, как там, у них, женщины хозяйством занимаются, по какой цене и где продают продукты сельского хозяйства. Соломея поддержала ее, обратилась к молчавшим до этого Никите и Гавриле:
— А что, правду говорят, что у вас хозяйки сами в город на базар одни, без мужиков ездят?
Этого вопроса было достаточно, чтобы перевести разговор на другую тему. Обрадовавшись вниманию, молодые парни стали охотно рассказывать о сельской жизни, тонкостях коммерческого оборота и способах транспортировки товара.
— Правда то, матушка, — согласно, с уважением к женщинам, отвечал Гаврила. — Ездят на рынок без мужиков. Собираются гуртом, садятся на телеги да в Минусинск — маслом, творогом, сметаной да яйцами торговать. Там ночь у родственников ночуют, а к обеду следующего дня домой возвращаются. Путь-то неблизкий на базар — верст пятьдесят с гаком будет. Раньше поодиночке ездили. Соберет какая хозяйка три-четыре пуда разного товара и задолго до зари понукает кобылку, чтобы на продажу утром успеть. А к вечеру следующего дня домой возвращается.
— Почему же так: раньше поодиночке ездили, а сейчас вместе да еще с ночевкой? — не скрывая удивления, спросила Соломея.
— Так, грабить, матушка, начали, — переглянувшись с братом, ответил Никита. — Как есть, грабить! Подорожную брать.
— Какую такую подорожную? — тихим голосом молвила Наталья.
— Дык, завелись у нас разбойники. Свои же, местные. В лицо знаем. Домами неподалеку живем. На горе перед городом встречного и поперечного останавливают, честных граждан потрошат. У кого деньги забирают, другие продуктами отдают. Вот, с наших теток берут мзду за проезд. С кого по десять копеек, а с кого и по пятьдесят!
— Как так? — представляя из себя несведущую курицу, всплеснула руками Соломея. — За что же деньги брать-то? За то, что свои яйца да сметану в город возила продавать?
— Так вот за проезд через гору и берут, — спокойно подтвердил Никита. — Есть у нас такой Микола Кувалин. Наглый, черт, как ворон на падали. Со своих, говорит, много не беру! Потому как свои, деревенские, а я вас под защитой держу. А подорожные копейки, так это в счет условий защиты, коню на овес да себе на пропитание. А сам гогочет, как гусь.
— И что, платят? — пряча взгляд, поинтересовалась Наталья Панова.
— А куда деваться? Не дашь, в следующий раз продукты в грязь скинут или вовсе отберут. Бабы-то у нас, привышные на рынок ездить без мужиков. Мужикам некогда. Кто на работе, в поле управляется. А кто, как мы, сезонники, в тайге золото моют. Или на реке рыбу ловят. Деревенским мужикам некогда по базарам кататься, время зря проводить.
— А что ж так прямо в грязь и скидывают? — удивлению женщин нет предела, руки мелькают в кресте. — Свят-свят-свят!
— Так и скидывают. Это еще ладно, чужаков, вон, проезжих, кому и оглоблей по хребтине. Другому могут нож к горлу подставить. Или того хуже — топором по голове… — сурово покачал головой Гаврила.
— И что же, нет на них никакой управы?
— А где же ее взять-то, управу? До Бога высоко, до царя далеко. У бандитов в округе по всей тайге заимки схоронены, отсиживаются, когда чуют опасность. Уездная полиция даже не пытается искать разбойников. Приедут в деревню, посмотрят, бумагу напишут, на том дело и кончается. А к казакам обращаться, так тут себе дороже обойдется. У налетчиков везде свои уши и глаза. Сразу покажут, кто слово молвил. Могут дом запалить. Или того хуже, убить.