Серебряный пояс
Шрифт:
На том и порешили. Едва солнце стало заваливаться за Первый Колокол, Мария вышла с угощением в Андреев ключ. Означенный прииск находился от Кузьмовки в двух-трех километрах. Конная тропа вдоль речки приводит путника от одного населенного пункта к другому «за один переход, даже не устанешь». Наташе предстояло идти в противоположном направлении, за Первый Колокол, где мужики готовили лес для новых домов.
Вечер в тот день выдался тихий, спокойный, по-весеннему дурманный. Колкий морозец быстро закрепил плотный, слежавшийся снег настом, утихомирил ручьи, свернул до утра на проталинах молодую поросль трав. В чистом небе нет ни единого облачка. Над головой рассыпалась озимь серебристых звезд. С востока, из-за гор, на тайгу надвигается огромная, полная луна. Воздух жив и насыщен. Несмотря на позднее время, животный мир тайги трепещет в продолжении рода. На смену дневным птахам разговорились ночные пернатые. Пугая долину резкими голосами, переговариваются дрозды. В стороне, над солнцепечными полянами, вибрируя хвостовым оперением, пикируют бекасы. На опушках леса хоркают вальдшнепы. Где-то глубоко в долине тявкает лисица. Выбивая на твердой поверхности дробный танец, празднуют свадьбу зайцы. Иногда тяжелым стоном вздыхает земля. На миг приглушая лесное наречие, гулко ухает подтаявший снег. Тайга полна звуков. Виной этому наступившая весна.
Дождавшись глубокой ночи, когда окрепший наст сможет держать человека, Наташа вышла из дома. Путь на перевал знаком, как тропинка до речки. Она ходила на прииск сотни раз. Ночь не пугает молодую женщину. При полной луне видимость отличная: на ладони можно определить достоинство той или иной монеты. На языке людей тайги подобные ночи определяются как «старательская»: отличная видимость и идеальный по плотному снегу ход (передвижение) создают человеку прекрасные условия для преодоления расстояния. За несколько часов ночного перехода путник может покрыть до тридцати километров по тайге. И это не предел. В распутицу, когда днем передвигаться невозможно, люди тайги ходят по лесу только ночью, по насту.
От Кузьмовки до седловины Золотого Конька — час хода. Шагать по плотной, твердой поверхности одно удовольствие. Впереди встреча с Иваном. С мужем Наташа не виделась несколько дней. Недолгое общение с любимым заставляет молодую женщину прибавить шаг. Ноги бегут сами собой. Мысли прошедшего дня заглушили окружающий мир.
Идет Наташа по тайге. Таежная душегрейка нараспах, жарко телу. Платок на затылке повязала. Так легче голове и ушам тайгу слушать. О глазах можно не беспокоиться: все деревья и сучья видно как днем. Ноги уверенно ведут знакомой дорожкой. Здесь ей знаком каждый куст, любая кочка. Она не боится ночного леса. Иван давно научил ее различать голоса и звуки, дал пояснение любому явлению, запретил бояться. Он так и сказал: «Испугаешься, хуже будет. А как разумом затвердеешь, над своим испугом смеяться будешь. Потому как в тайге любому звуку определение есть. А запросто так зверь на человека никогда не кидается». Наташа верит Ивану: он всегда говорит ей только правду. Поэтому идет по ночному лесу, как к себе на огуречную грядку. И ничего, не боится.
Наташа поднялась на половину горы до знакомой полянки. И вдруг будто ее кто в бок толкнул. Молодая женщина остановилась, пытаясь понять, что происходит. Однако все было, как прежде. В глубоком логу едва слышно ворчит ручей. Наперегонки падают с неба бекасы. Настойчиво и жалобно тявкает лисица. Вокруг никого. Наташа посмотрела по сторонам: место вокруг чистое, открытое, березняк с редкой подсадой пихтача-недомерка. Но непонятное, «седьмое чувство» предосторожности подсказало, что рядом кто-то есть. Задержавшись еще на некоторое время, она шагнула дальше, прошла вперед и тут же, теперь уже явно, почувствовала на себе чей-то взгляд.
Наташа опять остановилась, замерла на месте, осматриваясь по сторонам. Тишина. Тайга разговаривает на предмет благоухания и продолжения жизни. Об опасности нет речи. Однако женское сердце не обманешь. Тем же чувством самосохранения понимает, что на нее кто-то смотрит.
Ей стало не по себе, женщина ощутила себя попавшей в силки птичкой: еще живая, но уже обречена. Непонятная тревога ударила в голову горячей кровью. А может, почудилось? Она шагнула вперед и резко остановилась. И тут же явно различила, да, она не могла ошибиться, что рядом с ней, в стороне, кто-то тоже сделал шаг. Точно такой же, как и она. Короткий и очень скрытный. Девушка могла указать примерное место, где было слышно передвижение. Вон, внизу, на расстоянии около сорока метров.
— Кто здесь? — превозмогая себя, громко спросила она.
Ответом была тишина. Тот, кто был чуть ниже: он, она или оно, — тоже молчал. Это был недобрый знак.
Наталья пошла вперед. Тот, кто был внизу, тоже пошел. Шаг в шаг. Стараясь не шуметь. Движение в движение. Когда молодая женщина останавливалась, живое существо молниеносно останавливалось, это-то и пугало. «Кто это? Медведь? Человек? Или что-то другое, иное…» — в страхе перебирала возможные варианты девушка, ускоряя шаг. После сегодняшнего случая с Лукерьей поверить в потусторонние силы очень легко.
Так было недолго. Наталья прошла около полукилометра или чуть больше. Все это время преследователь двигался за ней. Он приблизился к ней так, что она один раз достаточно отчетливо услышала его тяжелый, продолжительный вздох. Как будто кто-то взбил крыльями воздух. Наташа тут же остановилась, но ничего, кроме тишины и напряженного звона в ушах, не расслышала.
Наташа стояла на месте, стараясь разглядеть то, что было ниже ее. Место было плотное. Заветренная, северная сторона, где рос густой, высокоствольный пихтач, просматривалась плохо. Черные стволы деревьев до половины не имели сучьев, но их теснота, сплоченность напрягали. Толщина деревьев достигала в обхвате сорока сантиметров. При желтом свете луны Наталья отлично видела все вон до того одинокого, толстого кедра. До кедра не меньше тридцати шагов, но преследователь был ближе, где-то между ней и этим кедром. Она чувствовала это. Однако как ни старалась рассмотреть видимое пространство, преследователя не обнаружила. С собой нет ни ружья, ни самого захудалого ножа. Защититься нечем.
Наталья вновь пошла вперед, все быстрее и быстрее ускоряя шаг. Плотный снег позволял идти по поверхности так, как она хотела. Молодая женщина часто оборачивалась, смотрела в сторону, явно слышала шаги, но не видела никого. Тот, кто шел за ней, передвигался в двадцати шагах чуть ниже. Это было ужасно! Более того, невидимый преследователь стал быстро обгонять ее, стараясь обойти и закрыть ей дорогу. У девушки сдали нервы.
Она закричала, побежала вперед. Туда, быстрее, на седловину. До нее осталось рукой подать. Там, за перевалом — спасение! Там Иван! Там люди, мужики. Может, в этот ночной час они услышат ее крик, прибегут на помощь! Хотя вряд ли. Слишком высок последний крутяк. Слишком велико расстояние до стана. Вряд ли кто услышит ее голос по всему Серебряному поясу.
Время остановилось. Сознание взорвалось. Сердце сжимается в комок и тут же раздувается огненным шаром. Ноги не слушаются. Дыхание сбилось. Наталья тяжело дышит, изредка жалобно кричит раненым зайцем. Слезы застилают глаза. Душа отказывается верить в происходящее.
А преследователь уже впереди нее. Она знает это, чувствует всем своим существом, твердо уверена, что он за тем выворотнем, заваленном снегом. Лучшего места для засады не найти. «Стой! Не ходи туда!» — гремит в голове. Но куда же тогда идти? Кругом такая же тайга. Тот, кто преследует ее, опять найдет новое место для нападения. Иначе и быть не может. Она понимает его намерения и чувствует, что обречена.
Слезы льются из глаз. Ноги уже не идут. Руки бесцельно опущены плетьми. И только горе дает волю последнему голосу. Наталья шепчет последнюю молитву.
Вдруг с горы как будто ветер подул. Резкий, быстрый, стремительный, нарастающий. Наталья замерла: что это? Будто птица летит! Нет, не одна, а две большие птицы! Много больше глухаря! И невысоко, а вроде как над землей. Звук приближения не похож ни на что: кажется, что вода о камни разбивается. Движение в ее сторону. И от этого нет спасения.