Серебряный вариант (Романы, повесть)
Шрифт:
Передышка окончена. Снова мешки тяжело пригибают к земле, ломит плечи, трудно дышать. Часа два, может, еще выдержим, но больше не вытянем. Фляшон сам отправляет нас восвояси: «На сегодня хватит, иначе завтра не встанете». И платит каждому по три франка. Мартин угрюмо молчит, а мне даже весело: на целый франк в первый же день Пита и Луи переплюнули.
Вечером расплачиваемся с Вильсоном, мгновенно подобревшим и расплывшимся в улыбке. Даже лысина его, кажется, сияет ярче. Нас заботливо приглашают к столу и вместо холодных котлет подают жаркое из свиной тушенки с бобами. «По заказчикам и заказ», — повторяет хозяин. Но мне и такого изобилия
— Жаль только, что Луи и Пит уезжают, — говорю я. — Теряем надежный источник информации.
— И надежных друзей, — добавляет Мартин.
Ресторация постепенно заполняется, вскоре все столы уже заняты. Портовики и матросы в тельняшках, усатые парни в соломенных, как и у нас, сомбреро, фермеры в грязных широкополых шляпах, женщины с белыми от густой пудры лицами. Из соседней комнаты доносится стук бильярдных шаров, чей-то смех и возгласы: «Пять», «Десять», «Плюс десять», «Отвечаю». Похоже, там идет игра.
Мартин лениво встает.
— Подожди минутку. Пойду взгляну.
Третий стул за нашим столом пуст, к нему подходит худощавый человек лет сорока в синем сюртуке и цилиндре, с вьющейся бородкой, как у голландских матросов.
— Место свободно? — спрашивает он.
Я равнодушно киваю, не замечая, что все кругом за столиками сняли шляпы.
— Вы, наверно, новичок в Сильвервилле? — Незнакомец садится напротив.
— Допустим, — отвечаю я.
— И меня, конечно, не знаете?
— Нет.
— Тогда прошу вас не удивляться тому, что сейчас последует.
Хозяин не успевает подать ему бутылку пива, как раздается выстрел и мое простреленное сомбреро слетает на пол. Стрелял верзила с нависшей на лоб челкой, сидящий метрах в пяти от меня. Я подымаю с пола шляпу и говорю соседу:
— Ну и нравы у вас в Сильвервилле!
— Просто люди привыкли, что в моем присутствии снимают шляпу. Я бывший шериф на серебряных рудниках.
— То, что вы шериф и тем более бывший, мне безразлично. Я не нарушаю законов. Жаль только, оружия у меня нет.
— А зачем? — улыбается он. — Что бы вы сделали?
— Наказал бы этого громилу.
— Каким образом? Он же сидит без шляпы.
— Но с бутылкой.
Бывший шериф любезно протягивает мне пистолет, очень похожий на земной «вальтер».
— Стреляйте. Он заряжен. Только если вы убьете или раните кого-нибудь, вас тут же повесят, прямо на улице.
Я беру пистолет. Позади верзилы с челкой виден пустой угол зала и косяк входной двери: пуля наверняка никого не заденет, если стрелять метко, а стрелять я умею, золотые медали имел. Не долго думая нажимаю на спусковой крючок. Бутылка со звоном разлетается на куски, обливая верзилу остатками пива.
— Молодец! — одобряет сосед. — Отлично стреляете. Профессионал?
— Скорее, любитель. Охотник. Жорж Ано. Сейчас работаю на причале у Фляшона.
— Тебе придется самому платить за разбитую бутылку, Пасква, оборачивается бывший шериф к подскочившему верзиле с челкой, — научись не проявлять самодеятельности до моего приказа.
Верзила, не взглянув на меня, почтительно отступает.
— А вы стоите больше, мсье Ано. Это я вам говорю, Тур Мердок, глава партии «реставраторов». Правда, пока еще не легализованной.
— Крайне сожалею, но ни я, ни мой друг, который сейчас находится в соседнем зале, не интересуемся политикой и совсем не разбираемся в борьбе политических партий. Возьмите ваш пистолет, мсье или мистер Мердок. — И я отдаю оружие собеседнику.
Он приподымает цилиндр, чуть склонив голову.
— А мне это даже нравится, мсье Ано. Разыщите меня в Городе. Я придумаю для вас что-нибудь получше Фляшона.
Мой сосед встает и, бросив на стол горсть мелочи, идет к выходу. Мартин возвращается тут же, глядя ему вслед.
— Кто это?
— Некий Тур Мердок. Кажется, очень полезное знакомство. Глава политической партии.
— Здесь, в Сильвервилле?
— Нет, в Городе.
— Порядок! — смеется Мартин. — Значит, пора ехать в Город.
— На твою сдачу от пирожков? А дальше? Будем откладывать даяния Фляшона?
— Мы не вернемся к Фляшону. У нас с тобой уже пятьсот франков плюс остаток после покупки пирожков и двух шляп.
— Играл?
— Да как!
И Мартин живописует историю еще более неожиданную, чем мое знакомство с Мердоком.
В игорном зальчике, куда он зашел, было дымно и шумно. Мартин посмотрел карамболь на бильярде, постоял возле покеристов, посчитал, сколько раз выпадает пятерка в игре в кости, и пошел к разменной кассе вслед за каким-то фермером в кожаной куртке, от которой пахло коровником или конюшней. Фермер бросил в окошечко на стол серебряную монету в двадцать пять франков, достаточно уже истертую. Кассир, не вглядываясь в монету, смахнул ее лопаточкой в кассу. «Пять по пяти», — сказал фермер. Мартин тотчас вспомнил ошибку пирожника: тот тоже не разглядывал знакомую ему по размеру и весу монету. И Дональд решил рискнуть: заметит или не заметит? Если заметит, можно выкрутиться, сославшись на то, что сам получил ее где-нибудь, извиниться и заменить серебряной мелочью. Так он и сделал. Небрежно бросил на стол два полтинника, побывавшие до этого на Земле в сотнях рук, так что на них при беглом взгляде трудно было разглядеть какое-либо изображение, и сказал: «Мне столько же плюс еще пять». Кассир не глядя смахнул деньги в кассу и отсчитал Мартину десять зеленых фишек. Облегченно вздохнув, Мартин уже смело подошел к покеристам, игравшим не крупно, а скорее прижимисто. Один из них уступил ему свое место. Мартин играл, все увеличивая ставки, выиграл пятьсот с лишним франков и встал. «С меня хватит, ребята», — сказал он.
— А если б ты на шулеров налетел? — спрашиваю я.
— Бросил бы после второго или третьего проигрыша. Ведь начали-то по маленькой. Не пошла бы карта, значит, не пошла. Да и ребята на шулеров не похожи. Либо старатели с рудников, либо здешние скотоводы.
— Что будем делать?
Мартин загадочно усмехнулся.
Глава 3
«ГЕКЛЬБЕРРИ ФИНН»
В воскресенье в десять утра по местному времени мы с Доном, стоя на самой высокопоставленной в буквальном и переносном смысле пассажирской палубе парохода, молча наблюдали церемонию отплытия. Она такая же, как и в любом порту. Чьи-то проворные руки снимают канаты, которыми подтянут к причалу пароход, плеск воды у ватерлинии — здесь он еще громче от взбивающих воду лопастей двух огромных бортовых колес, пассажирская толчея на палубе, провожающие на причале, возгласы на английском и французском и вот уже пароход поворачивается боком к берегу…