Серебряный волк, или Дознаватель
Шрифт:
И – почти беззвучный шепот Леки:
– Влипли!
5. Королева Нина
– Они могли убить меня… успели бы запросто. Но эти сети… – Карела трясет. Да, по чести говоря, и не только его! – Сэр Оливер, они хотели захватить в плен принца Таргалы! Боже мой, представляю, что сказал бы отец!
– Боюсь, не представляешь, – бурчит в седые усы капитан королевских гвардейцев. – Боюсь, и я не представляю…
Широкая парадная лестница устлана ковром поверх искрящегося мрамора, наши быстрые шаги почти не слышны. Странно, но во дворце тоже – малолюдно. Собственно, пока нам не встретилось ни души, кроме дежурных гвардейцев. Впрочем, время позднее…
– Клянусь Светом Господним, если б не Лека с Серегой да матушкин амулет, вам бы и представлять не пришлось!
– Уж это точно… узнал бы доподлинно.
– А что за амулет? – спрашивает Лека.
– Охранительный, специально от гномьего колдовства. Сюда… – Карел сворачивает в открывающийся с площадки небольшой зальчик, открывает упрятанную за тяжелой бархатной портьерой дверь и пропускает нас вперед. – Ну вот, теперь вы мои гости. Располагайтесь. – Мокрый плащ летит на пол, Карел выдергивает из-под ворота шнурок – серебро и изумруды, немного похоже на тот шнурок, что прячется сейчас под рукавом Лекиного камзола. – Мне матушка сделала, давно уже. А то б, пока вы прибежали, меня как раз бы уволочь успели. Ты разве не почуял гномьи чары?
– Нет, – растерянно отвечает Лека.
– Я почуял… – Меня пробирает запоздалая дрожь. – Еще как почуял, прах меня забери! Страшная штука. Еще немного, и я бы просто сдох на месте…
Слуга в цветах короны – незаметная тень – уносит плащи. Другой – тише привидения – ставит на стол тяжко груженый поднос. Запах – слюнки текут. Третий расставляет стеклянные бокалы, распечатывает бутыль. Честно говоря, это беззвучное мельтешение действует на нервы.
– Все свободны, – резко кидает Карел. Берет бутыль, разливает на четверых знаменитое «имперское розовое». Рука его подрагивает.
– Ребята… Серега, Лека… спасибо.
Пьем. Терпкое, сладкое с горчинкой… огонь и брызги, полуденное солнце и утренний ветер. Дрожь отпускает. Зато наваливается отодвинутая до поры усталость. Уютные у Карела кресла, здесь бы и заснул…
– Как это было? – Сэр Оливер подается вперед. – Что ты чувствовал, парень?
– Руки онемели… Я шпагу даже не ощущал, бьюсь – а как будто не я бьюсь. Будто я в камень превращаюсь… – Меня передергивает, даже вспоминать жутко, только думаю: нет, вовремя помощь подоспела, ох как вовремя!
– Да… – Капитан горбится, опускает глаза. – Карел, мальчик мой, ты прав… они хотели захватить вас. Не сдох бы ты, парень. Просто двигаться бы не смог, и повязали б тебя как миленького. Ты гляди, какие… Свет Господень, ведь на лету сообразили!
– Что? – спрашивает Карел.
– Не понимаешь? Мальчик мой, неужели ты глупей нелюди подземельной? Подумай! Им не просто принц нужен был. Тех, кто пришел тебе на помощь, они тоже решили взять живьем.
Лека присвистывает.
– А, ты понял?
– Да что?! – кричит Карел.
– Орудие давления, – объясняет Лека. – Им нужно что-то от тебя. Чего-то добиться. Человек, который зовет принца по имени, может оказаться хорошим подспорьем, когда этого принца надо принудить… да все равно, к чему.
Карел ругается. Витиевато, красиво и зло. Я аж заслушиваюсь: не подозревал за ним таких талантов.
Вбегает королева, и мы спешим встать. Белая, как первый снег, тонкая, как ветка ивы… молодая и красивая настолько, что не в матери бы ее Карелу, а в невесты – но я сразу почему-то понимаю: мать…
– Карел, сын мой! Ты жив, хвала Господу!
– Матушка! – Карел улыбается. Не привычной мне уже кривоватой, то ироничной, то злой ухмылкой, унаследованной от Грозного, а мягко и нежно. – Матушка, вот мои друзья. По чести, это их прежде всего надлежит благодарить: они подоспели мне на помощь в тот миг, когда я был обезоружен и повержен. Матушка, знакомьтесь: Лека, Серега.
Мы глубоко кланяемся. Королева расцветает улыбкой:
– Право же, Карел, ты мог бы познакомить нас и раньше! Я рада, молодые люди, что у моего сына появились друзья. Чем я могу отблагодарить за его спасение?
– Дружба не требует наград, моя госпожа, – снова кланяется Лека. Я спешу повторить поклон. Прямой взгляд королевы тревожит меня, и я вздыхаю свободнее, когда ее внимание вновь обращается к сыну.
– Я ждала тебя раньше, Карел. Твой отец уехал в Готвянь.
– Без меня?! Мы ведь хотели…
– Я помню. Он велел передать, что ждет тебя там через десять дней. И знаешь, Карел… – взгляд королевы скользит по нашим лицам, и я снова холодею: ну как узнает?! – пригласи друзей с собой.
– Хороший совет, матушка, – снова улыбается Карел. – Ты разрешишь им сегодня переночевать у меня?
– Карел! Что за глупый вопрос! Неужели я бы отказала? Да я бы с ума сошла от беспокойства, вздумай они сейчас возвращаться домой…
– Мои комнаты защищены от гномов, – вполголоса объясняет Карел, когда королева вышла. – Матушка не любит зря волноваться.
ГОТВЯНЬ, КОРОННЫЙ ГОРОД
1. Карел, наследный принц Таргалы
– Отец подарил его мне в последний день рождения, – говорит Карел. – Подарочек с подвохом, надо признать! Приморский торговый город… Всю весну и все лето я пытался разобраться, что здесь к чему, и знали б вы, как рад был сбежать в университет. Лучше бы чего попроще подарил, честно говоря. Вот хоть коня.
– Проба сил в правлении? – улыбается Лека, сдерживая Барса, чтобы держался вровень с гнедым Карела. Наши кони рвутся вперед: видно, мерный шаг привычных к строю гвардейских великанов им не по нраву.
– Можно подумать, от меня на самом деле хоть что-то зависит, – неприкрытая горечь сквозит в голосе Карела. – Угораздило родиться принцем!
Я замечаю мимолетную усмешку Леки и думаю: интересное воспитание получает наследный принц Таргалы! В восемнадцать лет – ни опыта правления, ни воинской службы за плечами. И даже чести учиться у маэстро Джоли добился сам. Можно подумать, Грозному все равно, каким вырастет его единственный сын!