Серебряный волк, или Дознаватель
Шрифт:
– Поговорим.
Я иду за ним, как во сне. Потому что взаправду – такого просто быть не может!
– Дед? – шепотом спрашиваю я.
– Гляди-ка, узнал, – удивляется монах. – Или догадался?
Я пожимаю плечами.
– Я даже не знаю, за кого ее отдали, – глухо произносит он. – Говорили, за простого гвардейца. Правда?
– Да.
– Будь он проклят…
– Не смей! Они любят друг друга, мама с ним счастлива, клянусь!
– Счастлива? – Он горько усмехается. – Я слышал, он калека. И увез ее куда-то
– А говорил, не знаешь.
– В тех слухах, что доходят до нашей обители, мало правды. Где она? У него имение?
– Матушка – первая дама королевы Марготы. Ну, отец тоже при деле… Не такой уж он и калека. Фехтовать меня он учил. И неплохо выучил.
– Я не спросил твоего имени.
– Сергий. Серега.
– А его?
– Ты взаправду хочешь знать? Ожье.
– Ты один у них?
– Еще Софи. – Я невольно улыбаюсь. – Ей уже пятнадцать.
– Невестится, поди, – усмехается дед.
– Если бы! – Улыбка моя расплывается во весь рот… как всегда, когда речь о сестренке. Люблю я ее. – Оторва, верхом любому мальчишке фору даст. С нами хотела, веришь?
– Так, разговор дошел до сути… – Глаза деда полыхают яростным огнем непонятного мне чувства. – Что вы здесь делаете? И, кстати, «вы» – это кто?
– Я с другом. – Я оглядываюсь на Леку. – Мы вроде как учимся.
– Вроде как?
– Ну, учебой это не назовешь. Университет, ха! Убиение времени.
– Впереди зима. Голод и холод. Время власти Подземелья. Лучше бы вам вернуться домой.
– Ну…
Дед насмешливо наблюдает за моим смятением. Потом наклоняется ближе:
– Послушай, не очень прилично с твоей стороны врать мне в лицо. Вы шпионите для Двенадцати Земель, так?
Я смотрю в его яростные глаза… Ненависть, вот что это за чувство! Он был господином Готвяни, напоминаю я себе. Ладно… была не была!
– И что? Побежишь доносить?
Могучий кулак ударяет в столешницу.
– Сопляк!
Стол подпрыгивает. Звякает серебро в кружке. Посетители оглядываются на нас – и отворачиваются.
Кроме Леки.
Лека в один миг оказывается у нашего столика. И говорит с преувеличенным удивлением:
– Вроде раньше я не замечал за тобой способности приводить в бешенство святых отцов… Фигушкин не в счет, само собой. Простите моего друга…
Дед ощутимым усилием разжимает кулак. Мне кажется, с этим простым движением уходят и все обуревавшие его чувства.
– Вы простите. Я погорячился, а это недостойно моего нынешнего положения. Вы можете вернуться к вашему ужину, молодой человек.
– Имей в виду, – говорю я, – у меня нет секретов от побратима. Лека, это мой дед.
Лека, не глядя, придвигает стул. Садится. Говорит:
– То-то мне знакомым почудился… Как Софи на него похожа-то. Как мне вас называть, господин?
– А никак, – кривится дед. – Имена у нас в обители – смех один.
– Ради мести? – спрашиваю тихо. – Но ведь это – твоя страна…
– Давно ты здесь?
– Пару месяцев.
– Оно и видно. Для этой страны, внучек, любые перемены будут только к лучшему. Таргала катится в пропасть. Эта зима станет для нее последней, готов спорить на собственную душу… и только одно может спасти ее – падение доброго нашего короля. – Дед едко усмехается. – Новый король – у которого хватит ума договориться с Подземельем.
– Карел?
– Этот щенок? Да он шагу не ступит без разрешения старого волка… Нет, здесь нужен мятеж, а он – верный сын. К сожалению.
Вдалеке ударяет колокол. Раз, другой… третий.
– Мне пора, – выдыхает дед.
Я вскакиваю:
– Мы проводим! Я… я не хочу так сразу расстаться с тобой.
Дед скупо улыбается.
Лека кличет Олли, говорит:
– Мы вернемся.
– В любое время, молодые господа! Я сдаю комнаты, если вам нужно…
Мы переглядываемся.
– Почему нет, – говорю.
– Так я приготовлю, – кивает старый трактирщик. – Можете хоть среди ночи приходить, стукнете в ставень, что под вывеской, я открою.
– Олли, – негромко зовет дед, – спасибо.
– Рад служить, господин, – так же тихо отвечает Олли. – И… рад, что вы встретились.
– Чудные дела, – говорю, когда мы выходим на улицу. – Вот уж не думал, что встречу здесь деда…
– Олли у меня капитаном стражи был. Соображает быстро, и глаз до сих пор верный. Надо же, как тебя выцепил! На Юличку, говорит, парень похож, – а ты ведь и не сказать, чтоб вылитый… так, в глазах что-то.
Судьба, думаю.
– Дорогу-то запоминайте… – Дед сворачивает в сбегающий на самый берег переулочек. – Пригодится. У нас при обители гостиница для странников, имен там никто не спрашивает и дел тоже. Если вдруг укрыться – лучше места не найдете.
– Плохо тебе там? – спрашиваю я.
– Душно. Тошно. Не для меня такая жизнь. Брат Покаяние, тьфу!
– Дед… а давай с нами! Ты даже можешь нас и не ждать, мы втроем тут, Ясек тебя проводит до нужного человека, а тот через горы переведет. Мама обрадуется…
– Я клялся, – глухо отвечает дед. – Иначе кто б меня за ворота выпустил, я ж по приговору там. Никуда мне уже не деться… не уйти.
Мы выходим к морю, сворачиваем на бегущую вдоль берега тропку. Здесь остро пахнет водорослями и солью, совсем рядом разбиваются о камни прозрачно-серые волны, и временами до нас долетают брызги. Вдалеке, у самого горизонта, белеют паруса.