Серебряный зов
Шрифт:
Все весело рассмеялись.
Незамысловатая варорская песенка развеселила путешественников. А лорд Киан про себя отметил еще одну удивительную черту, присущую этому маленькому народцу: способность видеть красоту в самых простых вещах и желание поделиться этой радостью с другими. Он был настолько тронут, что обнял Перри и Коттона за плечи, хотя варорцы так и не поняли, чем вызван этот порыв.
— Славные мои ваэрлинги, — сказал лорд Киан. — Я думаю, что при каждом королевском дворе в любой стране обязательно должны быть такие веселые ребята, как вы, чтобы дарить всем радость и поддерживать хорошее настроение, но не в качестве придворных шутов — вы незлобивы и прямодушны и не подходите на эту роль. Просто такие веселые, милые, близкие к природе создания помогают сохранять веру в то, что наш добрый старый мир по–прежнему останется уютным и прекрасным.
Такая восторженная похвала порядком смутила Коттона и Перри, однако слова лорда Киана их порадовали.
Повозка прогромыхала по каменному мосту, и путешественники въехали в Рон, землю, ограниченную с двух сторон реками Кейр и Тамбл и тянущуюся до самых гор Ригга.
Дорога поднималась из речной долины вверх и шла дальше по холмистой, поросшей чернолесьем местности, носившей название Мрачный лес, о котором в старые времена ходило много страшных легенд, рассказывавших об одиноких путниках, бесследно канувших в его чащобах, и об ужасных чудовищах, нападавших ночью на купеческие караваны. Этого места старались избегать, и в Мрачный лес заходили лишь те, у кого не было выбора, или смельчаки, мечтавшие о славе. Однако с тех пор, как всю округу прочесали лаэнские воины и жители Вейнвуда, вот уже триста лет никто не видел в этих местах никаких ночных чудовищ. И теперь на этом участке Пересекающей дороги протяженностью около восьмидесяти миль нередко можно было встретить путников.
На закате повозка подъехала к восточным склонам первых холмов, и путешественники решили разбить там лагерь.
Небо в эту ночь было чистым, и все вокруг заливал свет почти полной луны. Кроме караульных, все спали глубоким спокойным сном, ведь из–за разбушевавшейся грозы прошлой ночью выспаться хорошенько не удалось.
Порядок дежурства оставался тем же, и в конце своей смены Перри разбудил Анвала и налил ему кружку чая. Некоторое время они молча сидели вдвоем и потягивали чай, прислушиваясь в далекому уханью филина. Перри заметил, что гном казался не просто угрюмым, как всегда, а чем–то серьезно встревоженным.
— Из–за чего ты такой мрачный, Анвал? — спросил Перри, заворачиваясь в плащ.
— Знаешь, Перри, я волнуюсь за тебя: твои мечты не в ладу с реальностью. — Он посмотрел на баккана своими черными проницательными глазами. И, прежде чем изумленный Перри успел ответить, продолжил: — Ты витаешь в прошлом, грезишь о славных подвигах древности, забывая о действительности, ваэран. Война, которую мы собираемся начать, — это не развевающиеся на ветру знамена, музыка и сверкание оружие, а жестокость, потери и страх. Я боюсь, что к этому ты не подготовлен. Ведь это не турнир, устроенный для увеселения благородных рыцарей. В балладах воспеваются лишь великие деяния и победы, и мы забываем о повседневных ужасах войны. А ты, Перри, смотришь на все сквозь призму прошлого, того прошлого, которое ты знаешь по книгам и песням. Мы, чакка, говорим:
Былое, настоящее, грядущее — Три вечных спицы в колесе времен. Простись с минувшим, размышляй о будущем, Но в настоящем будь укоренен.— Ты должен жить настоящим и будущим, а не прошлым, Перри.
— Но, Анвал, — возразил Перри, — мы, варорцы, любим повторять, что вчерашнее семечко — это завтрашнее дерево.
Прошлое указывает нам будущее. Изучая историю, мы порой можем предвидеть грядущие события. Например, этот поход был предопределен задолго до нашего рождения: гномы хотят вернуться в Дриммендив, который им пришлось покинуть много веков назад, но ночное отродье сделало древнее королевство гномов своим оплотом, после того как пал Грон, и, следовательно, война неизбежна. Так что, сам видишь, вчерашние семечки проросли.
— Однако станут ли они могучими деревьями, зависит сегодня от нас, — сказал Анвал. —
Деяния древности, даже самые великие, всего лишь тени давно минувших дней. Сосредоточься на настоящем, распрощайся, пока не поздно, с пустыми мечтаньями, иначе твой дух будет сломлен при столкновении с реальностью войны. Ты можешь даже погибнуть, если не прекратишь грезить о прошлом. Оставь это занятие историкам.
— Но, Анвал, — тихо произнес Перри, — ведь я и есть историк.
— Нет, варорец, забудь об этом, теперь ты воин. — Гном отвернулся и, запрокинув голову, взглянул на звезды. — Ты должен стать воином! — С этими словами гном встал и пошел в обход лагеря.
Перри залез в свой спальный мешок, но долго не мог заснуть. Слова Анвала растревожили его, он и соглашался, и не соглашался с ним. «Как Анвал может говорить, чтобы я забыл о прошлом, если сам он и Борин скрежещут зубами от ярости при одном только упоминании об Эльго, Победителе Слита, несмотря на то что с тех пор, как Эльго убил дракона, прошло больше двух с половиной тысяч лет? И это называется забыть о прошлом!
Что ни говори, этот народ полон противоречий: с одной стороны, они подозрительны, скрытны, жутко упрямы, высокомерны, воинственны, к тому же страшно злопамятны, всегда готовы припомнить старые обиды. Но с другой стороны, гномы искусные умельцы, чье мастерство непревзойденно, верные товарищи, на которых можно положиться, и к тому же они искренне пекутся о благе своих друзей. Их завораживает красота звезд, но они боятся небесных знамений. Сами гномы, видно, не замечают всех этих странностей, и в этом они мало чем отличаются от любого другого народа.
Однако в одном Анвал прав: я должен стать воином!»
Перри все лежал, глядя на заходящую луну, и когда ее серебряный серп скрылся за холмом, баккан погрузился в глубокий беспокойный сон.
Глава 9
АРДЕНСКАЯ ПЕРЕПРАВА
Когда они проснулись ранним утром, то увидели, что все вокруг серебрится от покрывшего землю инея. Друзья подсели поближе к огню и вскипятили чаю, чтобы немного согреться. Но когда они свернули лагерь и выехали на Пересекающую дорогу, чтобы продолжить свое путешествие на восток, солнечные лучи уже растопили затянувший лужи ледок и день обещал быть ясным и теплым.
Вдоль дороги тянулись поросшие густым лесом холмы, и осенняя листва радовала глаз всем многоцветьем красок: желтым, разнообразными оттенками зеленого, красным и коричневым. Время от времени, когда повозка поднималась на вершину очередного холма, вдали можно было разглядеть окутанные облаками белоснежные вершины Гримволлских гор — их цель, Ландоверская переправа, находилась по ту сторону этой казавшейся неприступной горной цепи. Однако лорд Киан рассчитывал добраться туда за шесть дней, если не случится ничего непредвиденного. Они должны были перейти через Крестанский перевал и разбить лагерь на берегу реки Аргон, где условились дожидаться войска Дьюрека.
Теперь по мере приближения к долине, по которой протекала река Тамбл, дорога шла под уклон. Путники миновали сосновую рощу, а затем въехали в ущелье, тянувшееся между двумя высокими холмами, по обе стороны от дороги отвесно поднимались серые гранитные стены, и стук лошадиных копыт гулким эхом отдавался в этом узком проходе. Вскоре эхо стало смолкать, а потом и вовсе стихло, повозка выехала из ущелья к реке.
— Эй, посмотрите туда! — крикнул Коттон, указывая вперед.
Путешественники увидели, что река разлилась, там, где должна была быть Арденская переправа, плескались воды Тамбла. Долина была затоплена, река вышла из берегов. Борин и Анвал тяжело вздохнули.