Шрифт:
Дмитрий Самохин
«Серенада антенных полей»
Кроме того, он знает, что Гленн Миллер, после того как его призвали в армию, рассказал аранжировщику Билли Мэю о своих планах «вернуться с этой войны героем», и ведь сдержал слово, не правда ли?
Ночь разрывал оглушительный рев электрогитар «Крембериз» и смешивался с раскатами грома над крышей и жалящими землю молниями, которые вспышками фотоаппаратов высвечивали скелеты деревьев за мертвым могильным окном. Музыка то нарастала, то опадала, словно ты сидишь на заднем
Женский вокал с ирландским акцентом шаманит пуще дождевого кулака, молотящего в жестяную крышу.
«В такую погодень клевать должно», – подумал Крапивин, поднимаясь с кровати советского производства – метр семьдесят в длину. Так что человеку, чей рост превышал этот прокрустов предел, приходилось коротать ночь в позе эмбриона.
Дошлепав босиком по давно немытому паркетному полу, под которым покоился постер Фредди Меркьюри, наклеенный на картон и принадлежащий сыну, до вешалки Крапивин накинул на голое тело плащ-палатку защитного пятнистого цвета, доставшуюся от тестя, воевавшего в Анголе в составе советского контингента войск в ноябре семьдесят пятого, всунул босые ноги в резиновые сапоги химического защиты, доходящие до задницы, и, отхлебнув добрый глоток из початой бутылки «смирновской» вышагнул на веранду, закупоривая голову в капюшон,
Из-под паркетного пола обворожительно улыбался Фредди Меркьюри с небольшим брюшком в элегантном снежном костюме. Обнимая правой рукой микрофон, он призывал к осторожности: «Следи за спиной, дорогуша!»
На веранде Крапивин щелкнул выключателем и люминесцентный свет-призрак заполнил помещение, обклеенное старыми комиксами сына с неизменными черепашками-ниндзя и веселой семейкой диснеевских уток. Свет задрожал в трубчатых лампах, словно антураж фильмов ужасов про какого-нибудь Фредди Крюгера или Мэрилин Мэнсона, и лопнул, погружая дом во тьму. Умолк магнитофон. Остался лишь шум дождя, гулявшего по крыше, и пушечные раскаты грома с затухающими в земле молниями. Гроза продолжала артобстрел дачного поселка.
«Где-то авария, раз свет вырубили, – подумал Крапивин, нахлобучивая поверх капюшона фетровую гангстерскую шляпу, потрепанную годами. – Сегодня в сеть верняк что-нибудь затащит. Куда я ключи от сарайки сунул?».
Во входную дверь, закинутую на крючок, задождили глухие частые удары, которые Крапивин принял сперва за градопад. Скинув все ключи с крючков на пол, но так и не найдя искомый ключ от сарайки, он скинул крючок с двери. Дверь распахнулась, тупо ударившись о стену крыльца. А в глаза Крапивина впился сноп электрического света, ослепив на время.
– Убери фонарь, крысляк! – заслоняясь от света, потребовал Крапивин
– Ща, моментом, – пообещал голос Степана Покшина, источая аромат этилового спирта.
Луч фонаря удалился – обшаривать стену.
– Ты уже смотрел? – спросил Крапивин, вооружаясь фонарем.
– Вроде что-то попалось. Но издалека-то не так видать.
Ключ от сарайки нашелся на полу среди груды ключей, скинутых с гвоздей – нашестов.
– Пойдем что ли, посмотрим?
Они вышли во двор.
Крапивин согнулся под тяжестью дождя, и дошлепал до сараюшки, зажатой между старой и новой баней. Ключ долго не хотел попадать в амбарный замок. Покшин подсвечивал фонарем. Свой Крапивин зажал под мышкой, но сквозь дождевую занавеску он не мог разглядеть замочную скважину, имевшую форму скрипки.
Над полем за домом вспыхивал фейерверк молний, и ревел ветер, мечущийся между щетиной антенн.
Замок поддался упорным уговорам ключа и раскрыл рот.
Крапивин и Покшин проскользнули в сараюшку и затворили за собой дверь, противоборствуя ветру, который забрасывал в образовавшуюся брешь потоки воды. Осветив фонариком стену слева от себя, Крапивин щелкнул выключателем, и деревянный настил под ногами завибрировал от включившегося генератора. Свет исторгли лампы, вырвав из темноты пластиково – стальное внутреннее убранство сараюшки и толстую стальную дверь сейфового класса, перед которой стояли Покшин и Крапивин.
Введя в компьютерную память замка личный код и приложив большой палец руки к экрану, с которого компьютер сканировал отпечаток, Крапивин склонился к окуляру трубки, похожей на микроскоп и оставил замку автограф роговицы глаза. Покшин повторил действия Крапивина. Замки щелкнули, дверь медленно отъехала в сторону, образовав проход, и в открывшемся помещении вспыхнул свет.
– Все по схеме. Как обычно, – скомандовал Крапивин. – Берем снасть и проверим сети, пока федералы не набежали.
Помещение представляло из себя прямоугольник с белыми, словно в психлечебнице, стенами, и специфическим оборудованием, развешанным по стенам, точно на выставке. Специфика состояла в том, что все оборудование было из того числа, которым пользуются сотрудники МЧС при извлечении потерпевших при аварии из груды металлолома, который ранее во времени «ДО» был их автомобилем/самолетом/поездом/катером.
Сняв со стены лазерный резак, похожий на большой компьютеризированный скальпель, сращенный с паркерной ручкой, Крапивин повесил его себе на плечо и прилепил к уху пуговку передатчика.
– Ну вот, теперь можно и посмотреть, что да как, – сказал Крапивин убедившись, что Покшин экипирован соответствующим образом.
Они покинули секретный зал, который за их спиной был автоматически закупорен и обесточен.
Поле, открывавшееся за домом Крапивина, было разбито на картофельные делянки. Среди стелющейся под порывами ветра черной ботвы, высвечиваемой вспышками молний, возвышались ходули антенн с красными фонарями на макушках и стальными тросами – усами, исходящими от разных высот ствола к земле, где тросы крепились к забетонированным стержням. Антенна вместе с распорками напоминала индейский вигвам, а поле, на котором росло сто двадцать четыре тридцатиметровых антенны (Крапивин знал точную цифру) походило на целую резервацию. Ярко горящие красные фонари на вершинах антенн напоминали глаза. У подножия антенн среди развороченного картофельного поля чернело что-то аморфное, помигивающее стальными вспышками.
– Точно что-то попало, – разволновался Покшин, поправляя съезжающую с плеча лямку резака. – Господин полковник говорил же, что в ближайшую неделю обязательно что-то угодит. И ведь прав оказался. Аналитический отдел прогнозировал пик активности на этот сезон.
– Степ, умолкни! А? Мы на это поле и носу до конца грозы казать не должны. А ты разблеялся. Хочешь чтобы нас услышали? Почесали по тихому.
Раздвигая дождь своими телами, Покшин и Крапивин заспешили по полю к антеннам, возле которых заприметили черную бесформенную массу, которая пока не поддавалась опознанию.
– Выбираем самую маленькую и к себе, пока не попались.
Над головами Крапивина и Покшина полковой оркестр, которому выдали только один инструмент, ударил в литавры. От неожиданности Крапивин присел, зажав руками уши, а Покшин упал, что спасло им жизни.
Со свистом и ревом перед ними на землю, пронизываемую молниями, упало что-то мигающее разноцветными огнями размером с гараж для КАМАЗа с прицепом.
Земля вздрогнула.
– Чуть-чуть – и полный лабздец был бы нам, – зашептал, истово крестясь, Крапивин.