Сереты старого озера
Шрифт:
— Для меня — да, — произнёс Тимофей Алексеевич. И снова вышло это у него так по-начальственному. Видно, в крови это у Рощиных — командный голос.
— Морду хотела ему набить, — ляпнула первое, что пришло на ум. Но ведь не соврала!
— Удалось? — совершенно серьёзным тоном продолжил Рощин. И я не выдержала, повернулась, чтобы понять, он смеётся надо мной или нет. Но на сей раз мужчина даже не повернулся в мою сторону, делая вид, что упорно следит за дорогой. Так я и поверила!
— Не совсем, — призналась и тут же добавила, — а тебе-то, какое дело?
Вообще-то, я не склонна к хамству и грубости. Только мне не нравится, когда ночью целуют, а с утра забывают даже позвонить. Похоже, моя обида оказалась гораздо сильнее, чем я могла себе представить.
И в ту же минуту резкое торможение заставило меня взмахнуть руками, как птичка крыльями. Хорошо, что привычка пользоваться ремнём безопасности сработала и здесь. Иначе моё лицо вполне могло бы встретиться с передней панелью. Однако я сдержала все те слова, что рвались наружу. И тут же, наполненная возмущением, посмотрела на Тимофея. Знала бы, что такой «обед» предстоит, прошлась пешком!
— Никакое, — ответил он таким тоном, что, у меня защемило в сердце. Словно я только что что-то важное потеряла, весьма ценное. А ведь казалось, что между нами пробежали те самые искры, про которые все пишут. Впрочем, притяжение, возникшее на озере, лично я ощущала до сих пор.
В этот момент мне показалось, что ноздри мужчины затрепетали, но я сосредоточилась на его словах. А в это время серый взгляд изучал, заставляя предполагать, о чём же думает этот загадочный для меня человек. И Тим снова меня удивил, произнеся, — до остальных никакого. А что касается тебя, то мне важно абсолютно всё.
— Даже так, — тихо произнесла я, понимая, что Тимофей снова меня удивил. От сердца сразу отлегло. И как понимать его заявления? Глубоким собственничеством несло от его слов.
— Знаю, что ты можешь обо мне думать, но там, на озере, я не шутил. Ты моя и точка. А потому я против того, чтобы ты встречалась с Петровым.
Его глаза, казалось, пронизывали меня насквозь. Я была удивлена этими словами. С одной стороны, мне стало приятно, что Тимофей считает меня своей, только ему принадлежащей. Да, я тоже так хочу! Хочу так, что буквально задыхаюсь в своей одежде. Ведь вижу, как мужчина скользит по мне голодным взглядом, касается им губ, спускается ниже, к раскрытому вороту. Я буквально запрещаю себе думать о том, что может произойти, если Тим снова поцелует меня в шею, а затем медленно проведёт языком от ключицы к ушку, прикусит его. С другой, как-то всё не так между нами происходит. Непонятно.
— Знаешь, — я попыталась подобрать слова, чтобы не обидеть мужчину и вместе с тем дать понять ему, что меня напрягает, — секс — это не повод, чтобы мной распоряжаться. И вообще…
— Тебе не понравилось? — совершенно некстати перебил Рощин. Кажется, он был сбит с толку. В пронзительных глазах Тима затаилось ожидание моего ответа, которое я не смогла оттянуть, прекрасно понимая, что это весьма важный вопрос и не только для мужчины.
— Понравилось, — ответила, пытаясь не выглядеть смущённой. Вот как так у Тимофея получается?! Я пытаюсь поставить его на место, а он тут же вгоняет меня в краску! И вдруг стало так приятно и возмутительно одновременно. — Только я не о том!
— Я знаю, — совершенно спокойно ответил Тим и придвинулся ко мне, насколько позволяли наши сиденья. — Но предлагаю обсудить всё чуть позже.
«Позже?» — пронеслось в моей голове. Именно в этот момент босс притянул меня к себе, чтобы поцеловать. Наверное, это неправильно, идти на поводу собственных чувств и стремлений, рождённых отнюдь не целомудренным настроем. Но Тимофей меня притягивал всеми способами: взглядом, голосом, манерой разговора, обычными жестами. И даже его собственническое: «Моя!» мне очень нравилось.
— Тим, — выдохнула я в тот момент, когда его губы накрыли мои. И я не стала себе отказывать в удовольствии окунуться хоть в капельку того безумия, что посетило нас на берегу. Как-то так вышло, что мои руки оплели шею мужчины, пытаясь притянуть его к себе. В это же время горячие ладони Тимофея касались моей шеи, плеч. Прикосновение к груди восприняла очень болезненно и я застонала, понимая, что ещё немного и вовсе потеряю рассудок, отдамся прямо здесь, в машине. И без того таяла в умелых руках босса как податливое мороженое. Чтобы хоть как-то отвлечься от этой сладкой пытки, запустила свои пальцы в волосы Рощина, но в ответ получила такой же вздох, как совсем недавно издала сама. Услышанное мне очень понравилось, и я решила пошалить, слегка прикусив язык Тима, проникший в мой рот. Реакция не замедлила себя ждать. Мужчина слегка отстранился и хрипло произнёс, касаясь своим лбом моего:
— Может быть, ну его, обед? Поедем куда-нибудь… А после поедим!
— Нет, — тут же с улыбочкой отозвалась я, внутренне радуясь этому предложению. Но мне требовалось время, чтобы хоть немного прийти в себя и подумать. Всё развивалось так стремительно, что я не успевала оценивать обстановку. — Сначала еда, а потом…всё общение. И не забудь, что кое-кто обещал мне что-то рассказать.
— Как скажешь, — усмехнулся Тимофей, отстраняясь от меня. Я бросила мимолётный взгляд на его штаны, которые явно стали тесны владельцу, но ничего не сказала. Несмотря на притяжение к этому мужчине, мне всё-таки требовалось время, чтобы разобраться в себе и обдумать некоторые моменты нашего стремительного сближения.
Вера Касаткина (фамилия бывшего мужа, которую она решила не менять)
Старая печка давно подлежала слому. Но Елизавете Матвеевне было жалко рушить «постель, на которой были зачаты первый и третий из ненаглядных сынков», а потому этакий раритет регулярно бережно подкрашивался, порой ремонтировался детьми и внуками. В общем, все старались порадовать бабулю. В этот раз очередь белить ненаглядную печь досталась Вере.
— Бабуль, мне кажется или заслонка (дверца для закрытия печи) немного скривилась? — крикнула молодая женщина, заслышав шаги в холодном коридоре, а затем открывающуюся в дом дверь.
На самом деле эта самая железная заслонка ещё в прошлом году была попорчена отцом во время ремонта. А сейчас просто захотелось поддержать разговор, услышать чей-то голос, кроме своего. Уж слишком часто в мысли девушки наведывался бывший муж. И этот разговор с ним. Ну, зачем, спрашивается, позвонила ему ночью? Конечно же, рассказать про Настю! А ещё услышать голос Серёжи, понять, один он или с кем-то. Даже в тот момент, когда Вера разговаривала с ним, она постоянно прислушивалась, не раздастся ли где-то на заднем фоне женский голос или подозрительный шелест простыней.