Сёрфер. Вкус холода
Шрифт:
– Ты этого не хочешь. Ты не хочешь, чтобы я их убрал! – упрямо шепчет он, не давая мне это сделать.
Но я слышу внутри себя голос мужа, который снова повторяет: «Я люблю тебя!» И тогда чувство реальности всё же берёт верх, и я взрываюсь. Со всей силой, на которую способна, отталкиваю его от себя, так, что он едва не падает. Вскакиваю с кресла и кричу.
– Господи, Кир! Ты только послушай себя! Кто дал тебе право так себя вести? Ты что думал, а? Что ты, столько времени спустя, неожиданно и эффектно объявишься, скажешь что-то невнятное о том, что тебе на самом деле не хотелось уезжать,
Он стоит напротив, мрачно смотрит и выдыхает, шумно и резко.
Злится? Отлично! Меня вот всю прямо трясёт от злости.
Ну что за беспринципный наглый эгоист! Ненавижу!
– Иди к чёрту!
Я торопливо подхватываю телефон, пуховик и чемодан, подхожу к двери, открываю замок и, не оглядываясь, выхожу из студии.
***
Машину основательно запорошило снегом. Передо мной огромный сугроб. Смачно выругавшись, я счищаю его щёткой. Размашисто, остервенело. Сажусь за руль, поворачиваю ключ зажигания. Пару минут сижу, прикрыв глаза, не двигаясь, и только глубоко дышу, сосредоточившись на вдохе и выдохе. Подключаюсь к мобильному Интернету в смартфоне, и пока выстраиваю на навигаторе маршрут к ресторану, слышу звук полученного в приложении сообщения.
Номер не значится в моих контактах, но в общем списке чатов я вижу начало текста: «Привет! Это Аня. Лови…» Открываю сообщение и читаю дальше: «Лови фотки! Перешли общее фото Кириллу, пожалуйста, или дай мне его номер, я сама кину. И спасибо ещё раз за крутой образ для фотосессии!»
Передо мной на экране две фотографии. На первой я и Аня в процессе её макияжа, на второй мы вчетвером. Мы с моей белокурой моделью стоим в центре, а мужчины позади нас, по бокам. Обращаю внимание на цветовые сочетания нашей одежды и понимаю, что мы выглядим на этом фото как две красивые пары, чем-то внешне похожие друг на друга. Только одна постарше. Артём и Аня – в белом. Мы с Киром – в тёмно синем. Поспешно закрываю сообщение.
Ну вот, теперь у меня, всё-таки, спустя три года, есть его фотография … на память.
Из груди вырывается нервный смешок.
«Перешли общее фото Кириллу».
Мне ведь Максим дал вчера его визитку! – вспоминаю я.
Выхожу из машины, открываю багажник, достаю из кармана чемодана маленький прямоугольный кусочек плотной бумаги и долго разглядываю, читая имя и фамилию.
Терновский – какая красивая фамилия! Прямо польский шляхтич.16
Возвращаюсь в салон.
Да, у меня есть его контакты, но я не буду отправлять ему эту фотографию, и, тем более, не буду давать девочке его номер. Нет уж! От греха подальше. Да и мне эта визитка тоже не нужна.
Открываю окно, выставляю руку наружу, намереваясь выкинуть её во вьюжный холодный ветер, но никак не могу сделать это. Просто не могу, отговаривая себя тем, что она мне ещё может пригодиться по работе. Мало ли. В конце концов, отношения мы уже прояснили, и мы оба взрослые люди (Ну, по крайней мере, я. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь.) и, значит, сможем при необходимости новой встречи
Выбираю радиостанцию с нейтральной иностранной музыкой, снимаю автомобиль с ручника, включаю поворотник и трогаюсь с места. Я – меломан. Обожаю слушать музыку! Мои предпочтения музыкальных стилей обширны и варьируются в зависимости от настроения и желаемого эффекта – музыка позволяет мне скорректировать эмоциональное состояние. И пока еду по московским заснеженным дорогам я успокаиваюсь, успокаиваюсь, успокаиваюсь … до того момента пока в салон не врывается хриплый голос Осборна с песней «Let it die».
Я – спаситель, Я – грешник, Я – убийца.
Я буду тем, кем ты хочешь меня видеть. … 17 – поёт на английском Оззи
Агрессивная динамичная музыка этой песни и её слова за считанные секунды снова эмоционально «встряхивают» меня. Я чувствую себя так, как будто мне настойчиво показывали на протяжении нескольких часов подряд дозу отборного наркотика. И не только показывали, но и предлагали. А я, прекрасно зная, какой кайф он способен подарить, с превеликим трудом, но всё же сдержалась, чтобы не принять его. Но для меня было слишком много нервного напряжения за вторую половину этого дня. Слишком много! И оно мучает и требует немедленного сброса давления.
Я хочу увидеться с мужем у нас дома. И как можно скорее!
***
Голос Оззи продолжает настойчиво петь ту же песню в моей голове, когда я выключаю радио, останавливаю машину на обочине, включаю аварийку, набираю Вадима. Решаю схитрить и говорю ему, что неважно себя чувствую и прошу приехать после переговоров сразу домой вместо ресторана. Он отвечает, что как раз закончил и уже выезжает. С тревогой в голосе интересуется, что со мной.
Ох, ничего страшного, милый! Просто я устала и вдруг разболелась голова. Видимо сказался длинный насыщенный рабочий день.
Этот голос и агрессивный ритм звучат внутри меня, когда я открываю дверь квартиры, снимаю верхнюю одежду и сапоги, прохожу на кухню, открываю бутылку дорогого вина, купленного по случаю, чтобы продолжить отмечать дома в интимной романтичной обстановке со свечами. Когда наливаю себе полный бокал и медленно выпиваю это вино.
… Я – учитель, проповедник, лжец.
Я – всё что угодно, я – всё! …
Нет – это невыносимо! Надо включить какую-нибудь другую, нейтральную музыку и отвлечься на неё.
Включаю на аудиосистеме расслабляющие, медитативные композиции, но это не помогает.
Голос продолжает мучить меня, когда я приканчиваю второй бокал, наливаю третий, так и не позаботившись о закуске, и действие вина распространяет по телу сладкую тревожную истому. Когда слышу звук открывающейся входной двери и голос мужа в коридоре.
– Милая, ты уже дома? Как ты?
– Уже лучше.
Когда слышу, как он идёт в ванную, включает воду и моет под краном руки. Когда Вадим останавливается в дверях нашей большой кухни, без пиджака, в джинсах, белоснежной рубашке и тёмно-синем галстуке. Высокий, стройный и такой родной! А я встречаю его стоя, облокотившись на стол. Когда я неторопливо допиваю вино, ставлю бокал на столешницу, медленно приподнимаю плотно облегающее бёдра платье, обнажая резинки чулок на застёжках пояса, и он заинтересованно приподнимает одну бровь.