Сергиевград, призыв, кровь, хлябь и смыв

Грильяж

— Какая же ты невоспитанная. Я Семён Евстегнеевич. И не «дядя», а «деда» тогда уж, мне больше века, чудо ты альмаханское, — проворчал Ушаков, а затем совершил предательство: толкнул меня в возникшую гущу двойников. — Этот мальчик — оба требования.

— Что? А как же банки сгущёнки и вертолёт? — воскликнул я, пока меня усаживали третьим за столик на четверых.

— Не требовала она их. Только злодея, что отказался от сестрички и «братишку-зайчишку», что был во время «семейного отдыха». Пришлось

память изучать, о ком она. Так что прощай, но жду снаружи, — произнёс глава ТК с усмешкой и покинул помещение.

— Произвол! — гаркнул я ему вслед, но больше ёрничать не стал. Тут была рыжая угроза по имени Людмила, а Лизонька была опасна, мила и сумасбродна как и многие дети. Не так поймёт, а потом в ковре окажусь, как кое-кто. Ну, на фиг. — Ну, и что происходит? — спросил я и заметил, как оригинальная Лиза подбежала к двери, распахнула её и закричала канцлеру вслед.

— Я не против сгущёнки! Мне нужно много, иначе Милку не отпущу, дядя Сёма! — прокричала маленькая похитительница и шантажистка.

Ответа я не слышал. Но раз уж меня не жаль, молока с сахаром ей тоже достанут. А лопочет она намного лучше, чем раньше. Логопед поработал или просто взрослее стала?

— Раз со мной не говорит никто, я пошёл, — рыпнулся я, но две (или больше) маленькие ладошки вжали меня за плечи в стул так, что в итоге я и две половинки мебели оказались на ковре. — Я вообще-то хрупкий, Лиза. Ты на удивление плохая девочка.

— Я? Я плохая? Ложь! И ты только похож на «братика-зайчика» с каникул. Кто ты? — произнесла девочка в бандане, что вернулась.

— Кир Грязев. Учащийся академии, маг земли и просто жертва произвола властей, — представился я, опустив и так всем понятное, что красавчик.

— Нет. Зайка, чьего имени я не знаю, похож на принца, он тонкий, бледный и несчастный! Ты не такой, ты просто несчастный! — уверенно заявила девочка.

— Вот, правду глаголишь. Тогда я пошёл, — рыпнулся я во второй раз, и оказался вжат в ковёр, но без новых последствий на свою попу. — Ну что ещё?

— Я поняла: я выросла, и он мог, — произнесла девочка с прищуром. — Давай поиграем в кубики!

— Давай, — вздохнул я.

Уж лучше так, чем слушать Асю. Хотя опасность и там, и тут.

Нет, я понимаю, что красавчик, но я как картина: трогать нельзя, как ваза: хрупкий, как скульптура: не гнусь под чужую волю, но могу упасть.

Набор кубиков оказался с новыми буквами, что вывалились передо мной: З, А, Л, И, П, Р, Е, Ь, С, Т, ещё Л и Е. Она-то и прелесть? Бандитка!

— Высыпай мешок до конца, а не только десять кубиков. И почему на одну штуку по одной букве, а не шесть? — проворчал я, а в следующий миг пожалел.

— Тогда мы высыпаем все! — радостно крикнула Лиза, а в следующий миг я понял, что у стен стояли мешки. И двойники побежали именно к ним.

— Стой! Я только про этот! — вякнул я, увидев злобную ухмылку у рыжего «поросёнка с яблоком», а в следующий миг мир покрыли буквы. Я выставил вверх руку с поднятым большим пальцем. — Всё, утоп. Скульптура рухнула под напором слов. Я ещё вернусь. Та-та-та-дам!

Через какое-то время меня отрыли.

— Ты почему не играешь? — возмутилась Лиза.

— Почему я не играю? Я — змея в спячке. Или крот. Или червяк, — парировал я и попробовал закопаться.

— Всё-таки ты братик-зайчик. Но прежним ты был красивее, — строго сказала трёх- или уже четырёхлетняя девочка.

— Всем не угодишь, не отрывай меня. Я дождевой червячок, мне солнечные лучи вредны, — проворчал я, ныряя под гущу кубиков. Эх, вместо них бы золотых монет. Но там и клюв, то есть нос, сломать можно. А тут нет.

— Хорошо, тогда я тоже червячок! — радостно заявила девочка в красном. И её стало очень много.

В итоге вместо моря кубиков и нескольких людей я был в окружении извивающихся и почему-то шипящих лизонек. Странные червячки.

Хе-хе, я-то тонул, но видел, как и поросёночек с яблоками тоже оказался унесён стихией. А нечего ухмыляться, милочка-Людмилочка!

Так, а теперь плавно к окошку…

— Ть-фу! Стоять! Червячку на улицу нельзя, там холодно! — выплюнув яблоко, заявила старшая из присутствующих здесь дочерей Аиста.

— Правда. Нельзя! — вторил ей хор лизонек.

Я от этого ора немного дезориентировался, потерял равновесие и споткнулся. Точно мне подножку поставила! Вот только кто? Эта в красном? Эта? Или вот эта?

У, злодейки! Какие злые и безнаказанные дети.

Ну, не буду же я ловить их и шлёпать по попе, чтобы потом меня Альмахан телекинезом прихлопнул. Хотя с чего бы это? Не я сюда рвался. Но пока особо и не за что, сам виноват, меня победил дошколёнок.

— Свободу попугаям, то есть мальчикам! — крикнул я. — Я объявляю забастовку.

— А что это? — по очереди начался новый гомон.

— Ха-ха, неудачник! Так его, Лизка! Это точно тот, с кем отец замышлял мою помолвку, но он отказался! Ты обещала его замучить, чтобы согласился, а я его потом бросила! — заявила девочка.

Лиза молча подошла, дёрнула её за огромную рыжую косу и вставила яблоко, которое раньше валялось на полу.

Тиран.

Узурпатор власти.

Елизавета Аистовна Красносолнцева!

Глория, Буянов или Золотой Песец, спасите!

Ха-ха, но так и надо с милочкой-Людмилочкой.

— Секунду, если вы обе спелись, чтобы меня сюда притащили, почему ты её заткнула? — спросил я у мелкой.

— Мы так не договаривались, — уверенно заявила Лиза.

— В смысле? — не понял я.