Сериал как искусство. Лекции-путеводитель

Жаринов Евгений Викторович

В течение всего процесса съемок мы с особым вниманием, с подчеркнутой скрупулезностью подходили к хронометражу съемки каждой, на первый взгляд, незначительной детали, включая движение камеры, скорость, с которой осуществлялось это движение, скорость работы защелки фотообъектива, а также экспонометра. Тысячи рулонов пленки кодака были потрачены только на то, чтобы проверить: правильно ли выставлен свет, проверить экспонометр и т. д. И все это было благополучно отправлено в корзину как черновик. В добавлении ко всему, каждый добавочный элемент основной съемки отдельно был опробован по экспонометру. И даже малозначительный элемент был протестирован на экспонометре, если требовалось осуществить пошаговую съемку в несколько интервалов, причем, интервалы эти подчас были необычайно короткими вплоть до четверти секунды. А в конце этой на редкость кропотливой работы результат еще раз переснимался на чистовую и если он не удовлетворял Кубрика, то все начиналось вновь. Цель была одна: достичь максимального эффекта реальности происходящего. Но отснятый короткий эпизод, потребовавший столько испорченной пленки и нашего труда, требовалось смонтировать с другим эпизодом и так, чтобы не оставалось никаких зазоров. Каждая заснятая на камеру деталь проверялась на правильность выставленного освещения, на использованный цвет, на температуру и т. д. и т. д. и т. д. И в таком невыносимом ритме мы работали постоянно, потому что особые спецэффекты были самым главным элементом этой картины, основой ее видеоряда и, смеем надеяться, воплощением глобального замысла Кубрика.

Наиболее интересным аспектом в нашей работе было то, что вся эта сложная комбинация съемок масштабных моделей кораблей, звезд, Земли, Луны, солнца и тому подобного происходили очень часто спонтанно, а не в соответствии с заранее продуманным планом. Каждый кадр словно вырастал до своего окончательного потрясающего объемного звучания из какого-то незначительного элемента. Иногда окончательный монтаж полностью менял первоначальное расположение кадров, когда до завершения того или иного маленького и на первый взгляд незначительного эпизода оставалось всего несколько секунд хронометража. Может кому-то показаться, что такая техника съемки представляет из себя напрасную трату времени и денег, но все было оправдано, когда картина вышла на экраны и вызвала у зрителей буквально шок своим необычным видеорядом. Мы горды тем, что именно созданные нами спецэффекты превратились в самостоятельное живое действо, в свою особую драму, потому что в каждый момент общего повествования именно наши спецэффекты вносили свой незабываемый акцент: это мы заставляли зрителя неожиданно взглянуть на происходящее с какой-то исключительной точки зрения.

Раз от разу повторяя наши попытки создать убедительную, реалистическую картину внеземной реальности, мы все время имели дело с так называемым Коэффициентом Трудности, Коэффициентом Преодоления. Во время работы над этой особой во всех отношениях картиной мы все время спрашивали себя: ради чего все наши усилия, чего мы хотим? Ясно же было, что мы ищем результата, которого просто нельзя было добиться, используя стандартные методы. Но идя к совершенству, вы совершаете уже нечто над самими собой, разрушая ваши собственные привычные представления о жизни. И совершенство это кажется все время рядом и никогда не может быть достигнуто. Но Коэффициент Трудности, Коэффициент Преодоления остается всегда с вами. Господи! Если бы у нас было еще несколько лет для создания этой картины!!!» («The making of Kubrick’s 2001» edited by Jerome Agel, N.Y., 1970., P. 71–72).

Вместе с Томом Говардом Кубрик сконструировал и запатентовал крупномасштабную систему фронтпроекции для эпизодов в Африке и в открытом космосе. Дуглас Трамбелл изобрел щелевой сканер, использованный при съемках кульминационного светового шоу. Уолли Виверз с небольшой армией разработчиков крупногабаритных моделей изготовили непревзойденный образец космического корабля. Кубрик, один из первых (наряду с Джерри Льюисом), использовал систему видеонаблюдения для контроля за съемками отдельных эпизодов. Кроме того, они с оператором Джефри Ансуортом придумали, как с помощью поляроидных фотографий, проверять эффективность цветовых схем и освещения. В фильме двести пятьдесят с лишним сцен со спецэффектами, и в большинстве из них применялась десятиэтапная техника маскирования – чтобы ничего не упустить, Кубрик использовал собственную сложную систему учета и кодирования. (Джеймс Нэрмор. Кубрик. Пер. с англ. Изд-во Rosebud publishing, 2012., С.198).

Но вернемся к «Метрополису» Ланга, который стал источником вдохновения для «Космической одиссеи». У экранного Метрополиса будущего есть нижний и верхний город. Последний – невероятная улица как бы оживших небоскребов и нескончаемый поток такси и машин, летящих по навесным магистралям, – выступает обиталищем финансовых воротил, высокооплачиваемых служащих и золотой молодежи, гоняющихся за удовольствиями. В нижнем городе, лишенном дневного света, рабочие обслуживают чудовищные машины. Они больше похожи на рабов, чем на рабочих. Фильм обстоятельно рассказывает об их мятеже против властей предержащих в верхнем городе и заканчивается примирением обоих классов.

Однако сюжет в этом фильме не так существенен, как пластические черты, которые преобладают в изображении событий. Этот-то принцип и привлек, по мнению историков кино, создателя «Космической одиссеи». В блестящем эпизоде «Лаборатория» процесс создания робота воспроизводится с технической скрупулезностью, которая вовсе не требуется для дальнейшего развития сюжета. Эта сцена, представляющая из себя особый видеоряд, основанный на новаторских для своего времени спецэффектах, самоценен, как самоценны такие же эпизоды, показывающие нам картины открытого космоса у Кубрика. Кабинет крупного магната, образ Вавилонской башни, фантастические машины и эффектные массовые сцены (считается, что в массовых сценах фильма было задействовано 36 тысяч человек, а свыше тысячи статистов согласились побрить одномоментно головы для участия в эпизоде с Вавилонской башней) – все красноречиво говорит о склонности Ланга к помпезной орнаментальности. В «Нибелунгах» его декоративный стиль был богат мифическим значением; в «Метрополисе» декор служит самоцелью: он – результат своеобразного влияние немецкой мистической традиции (Якоб Бёме, Экхарт и другие). Перед нами типичное видение – это своеобразное представление о «Граде Божьем» Блаженного Августина. Да, сами картины фантастического города напрямую сюжету не нужны, но Ланг словно ориентирует свое повествование на будущего зрителя. Зрителя, который будет жить уже всецело в технократическом мире. Для создания мегаполиса понадобилось 500–600 макетов 70-этажных зданий (здесь уместно вспомнить о макетах для фильма Кубрика), понадобились сотни моделей футуристических самолетов и автомобилей, 200 тысяч костюмов, 36 тысяч статистов и 1100 лысых человек только для одной сцены, которая длится на экране всего несколько минут. Как и «Одиссея», «Метро-полис» станет самым затратным фильмом своей эпохи. Это та же одиссея, но одиссея не в космосе, как у Кубрика, а во времени. Эскизы к «Метрополису» по сей день часто используются в разработке концепций современных постановочных картин со сложными декорациями. Жорж Садуль назвал Ланга «крупнейшим архитектором кино», который заставил актеров стать «живыми «мотивами» единой помпезной декоративной композиции». В «Метрополисе» визуальная составляющая стала довлеющей. Это грандиозная 3D-панорама, в которой путанные сюжетные коллизии не играют никакой роли.

Кадры из фильма 'Метрополис'. Режиссер – Фриц Ланг. 1927.

Сам Фриц Ланг признавался, что собирался в этом фильме соединить магию и науку, показав внутреннее родство между ними. Известно, что «Метрополис» был любимым фильмом Гитлера, всегда тяготевшего к магии. Впоследствии «Метрополис» назовут пророческим. В безликих рабочих, которые шагают на работу строем, низко склонив голову, увидят узников концлагерей, а в кадрах, изображающих главную Машину, в виде топки, в которой сжигают рабов – газовые камеры, предназначенные для евреев и прочих неарийцев.

На склоне лет Ланг все чаще вспоминал о «Метрополисе»: «…на мой взгляд, сегодня в мире уже нет места индивидуализму. Космонавты Гленн и Гагарин не символы индивидуализма, а воплощение конечного результата работы тысяч людей… В «Метрополисе» я символически показал, что человек стал почти частью машины, а теперь думаю, не было ли это подсознательным проявлением чего-то ныне на самом деле существующего… я вынужден был вновь пересмотреть свое суждение, после того как оказался свидетелем прогулок наших астронавтов вокруг Земли. Они были учеными, но остались пленниками своей космической камеры, в сущности не более чем придатком машины, в которой находились…». В этом высказывании мастера так и чувствуется вся художественная стратегия будущей «Космической одиссеи». Конфликт астронавтов с компьютером ХЭЛом и определит многие смысловые решения картины Кубрика. Американский режиссер словно соглашается с создателем «Метрополиса» и, в какой-то мере, иллюстрирует его мысль своей космической эстетикой.

Гигантский проект, стремящийся к мировому признанию, не вызвал интереса у зрителей. В результате, почти сразу после премьеры компания-производитель внесла в «Метрополис» множество изменений, до неузнаваемости исказивших замысел автора. В целях обеспечения нормальной продолжительности фильма «Метрополис» перемонтировали и сократили на тысячу метров. Вокруг фильма сложился миф, побуждающий любителей кино во всем мире собираться на просмотры кинематографического «остова», сохранившегося от «оригинального» «Метрополиса». А историки кино в течение многих десятилетий занимались поисками удаленных из фильма эпизодов. Четвертая часть оригинальной версии фильма считается безвозвратно утерянной, в то же время новейшие исследования, проведенные по инициативе Фонда Фридриха Мурнау, показали, что из трех первоначальных оригинальных негативов фильма один, хоть и не полностью, но сохранился. В некоторых зарубежных архивах сохранились также оригинальные копии с утерянных оригинальных негативов. Результатом всех этих изысканий явился еще один скомпонованный вариант фильма, представленный публике на кинофестивале в Берлине в 2001 году. В новой версии «Метрополиса» не только удалось частично восстановить оригинальную последовательность сцен. Благодаря цифровой обработке изображения, впервые удалось обеспечить визуальное восприятие фильма на уровне премьерного показа 1927 года. Комиссия по культурному наследию ЮНЕСКО приняла решение о включении фильма Фрица Ланга «Метрополис» в почетный список «Память мира» – собрание высших достижений человечества.

Кино немецкого экспрессионизма, как мы видим, во многом определило развитие всего мирового кинематографа. Без его влияния у нас бы не было шедевров таких режиссеров, как Ларс фон Триер (Догвиль), Френсис Форд Коппола (Дракула), Сакуров (Фауст) и, конечно Стэнли Кубрик (Космическая одиссея 2001 года). И это, поверьте, далеко не полный список. Немецкий экспрессионизм повлиял и на Хичкока (Психо), на всю коммерческую кинопродукцию с её особыми эффектами, то есть на весь современный Голливуд и, прежде всего, это Спилберг, Лукас (Звездные войны) и многое, многое другое.